Воздушный казак Вердена
Шрифт:
Был еще в Петрограде Всероссийский совет авиации, который в сентябре семнадцатого года, когда был избран на съезде, провозгласил себя «чисто технической организацией, стоящей в стороне от классовой борьбы».
Сначала о нем просто забыли. Но вот в Смольном проходит совещание авиаторов. На нем присутствует Ленин. Заходит разговор о Всероссийском авиасовете.
Передо мной воспоминания об этом совещании Акашева и летчика В. И. Очкина.
«Кто-то из присутствующих, — пишет Очкин, — запротестовал против привлечения авиасовета, называя его контрреволюционным, так как там главенствовали эсеры и меньшевики…»
«Можаев заявил первым,
«Тогда, — продолжал Очкин, — Владимир Ильич прочитал нам целую лекцию о необходимости использовать каждого специалиста в интересах Советской власти, если он не является прямым контрреволюционером. «В авиасовете, надо полагать, имеются опытные специалисты-патриоты, которые честно будут работать, — сказал он. — Надо терпеливо подходить к ним, перетягивать их на нашу сторону».
Разобраться с авиасоветом поручили Акашеву.
«Я застал там всех в большом волнении, — писал Акашев. — Они опасались, что угроза товарища Можаева все же будет приведена в исполнение».
Акашев был рад ясным советам Владимира Ильича, но его теперь смущала «расправа» в Увофлоте — не слишком ли многих уволили?..
Эти тревожные чувства, обращенные к своей совести, ясно видны в воспоминаниях Акашева. А что касается чиновников Увофлота, то вот как они запечатлелись в его памяти:
«Управление Военно-Воздушного Флота того времени за период керенщины было заполнено чуть ли не наполовину офицерами, выставленными из отрядов и частей солдатскими комитетами. В массе это были маменькины сынки, чьи-то протеже, укрывавшиеся от войны в авиации, или махровые контрреволюционеры, выжидающие в центральном учреждении, пока «Белый генерал» не усмирит взбунтовавшуюся солдатню. Словом, все, что было выгнано из фронтовых частей, собралось в Увофлоте… Открыто вызывающе никто из них не держался, но в то же время никто не верил, что «это продлится больше месяца». Многие подали рапорт о болезни и на службу не являлись… Эта масса, привыкшая выслуживаться и прислуживать, с особой манерой говорить и думать, разукрашенная погонами и орденами, походила на дворовую челядь в ливрее знатного барина. Прибегать к активным мерам я не хотел, не виноваты же они, что их так учили и воспитывали. Разогнать и переарестовать было самое легкое. Труднее было дать им понять, что старое ушло и не вернется, что надо служить не своей касте, а работать, идя в ногу с разорвавшими свои вековые цепи русскими крестьянами и рабочими, что время и дело докажут нашу правоту и силу. В этих условиях и приходилось работать»… В авиасовете Акашев действовал по-ленински:
— Моя задача познакомиться с вами, выслушать предложения. Обстановка трудная, авиации нужна помощь, действенная. Вот это и обсудим, — вполне дружелюбно объяснил цель своего прихода Акашев. «Контрики», о которых шла речь, успели бежать на юг к генералу Корнилову, большинство оставшихся были готовы сотрудничать.
Совет расширили, председателем избрали летчика-солдата большевика А. В. Сергеева. Жизнь показала, что очень вдумчиво действовал Акашев, особенно когда дело касалось человеческих судеб. В те горячие, сложные дни он сумел сохранить действительно знающих, неравнодушных людей, многие из которых станут видными организаторами Красного Флота, прославятся в боях гражданской войны.
В декабре был создан Народный комиссариат по военным делам, и одним
«Коллегия получила права распоряжаться и действовать от имени и авторитетом центрального правительства, — писал ее первый председатель. — Перед коллегией… стояла трудная задача собрать и организовать Воздушный Флот, главные части которого, именно ценное авиационное имущество, было разбросано по всем фронтам… Войска бросили все и расходились по домам. Брошенное имущество расхищалось или попадало в руки наступавших германских войск…»
Наладить работу авиазаводов тоже было задачей Всероссийской коллегии. Нелегкий груз лег на плечи Константина Акашева.
Изыскали и материалы для завершения постройки пятидесяти самолетов, частично готовых на петроградских заводах, помогли оживить другие предприятия, ремонтные базы…
А еще нужны моторы, приборы, летное обмундирование, пулеметы, бомбы, патроны, палатки, горючее. И все это в условиях разрастающейся разрухи, нехватки средств, продуктов питания, специалистов… С безграничным уважением я думаю о первых советских комиссарах разных рангов. Да, были среди них и ошибочно избранные: слабые, нерешительные, были карьеристы, случались и предатели, но не они решали судьбу молодой России.
Те, кто поверил Акашеву, не ошиблись в нем.
Доктор Грацианов, тесть Славороссова, все настойчивее звал в Томск из голодного Питера дочь и внука.
— Погубим Алешку, — настаивала на отъезде Таня, — он и так болеет, отвези нас к отцу. Испросив у солдатского комитета отпуск по семейным обстоятельствам, Славороссов сдал дружину Андрееву, который и так был фактическим ее руководителем.
…Вернувшись в Петроград, Славороссов узнает, что дружина расформирована, он свободен — назначения никакого нет. Как быть? Летать он фактически уже перестал — сильно мешает раненая нога, командир он тоже никудышный — убедился в этом на печальном опыте, да и возраст дает о себе знать. «Что ж я буду делать в авиации, если не выучусь?.. Все сроки уходят…»
Посоветовавшись с товарищами, поддерживающими его решение, Славороссов решает возвратиться в Томск и там поступить в политехнический. За реальное он сдаст, чего бы это ни стоило, а в институте не откажут — время-то новое, народная власть, своя. «Не об этом ли времени и говорил Акашев? — вспомнилось Харитону. — Где он теперь? Говорят, комиссаром стал, вот бы повидаться…» В бывшем Увофлоте Славороссов узнал, что вместо Бюро комиссаров авиации создана Всероссийская коллегия по управлению Воздушным Флотом республики под председательством… Константина Акашева!..
— Вот это да… — вслух изумился Славороссов.
— Вы что, знакомы? — верно истолковал его возглас военный, сообщивший неожиданную новость.
— Немного, — смутился Славороссов.
— К сожалению, товарища Акашева в ближайшие дни не будет, он в частях. Зайдите на той неделе.
«Это ведь командующий авиацией… — все еще не мог свыкнуться с услышанным Славороссов. — Чего я теперь к нему полезу, стыдно даже отрывать человека от таких дел… Еще подумает, знакомством воспользоваться хочу… Должность ищу потерянную… Говорил же он когда-то, что мне надо учиться, вот, считай, его совет и выполню. Надо ехать, нечего время терять».