Воздушный витязь
Шрифт:
Ведь перед французами будут расшаркиваться и предоставлять им все, а на русских будут покрикивать и ставить им в пример французов".
Как бы в подтверждение этих горьких слов газета "Русское слово" 12 апреля 1917 года сообщила, что в Киев прибыла группа французских летчиков и для оказания "должной братской встречи" городская дума ассигновала 10000 рублей. Так расшаркивались перед иностранцами…
Зато какой гордостью звучали слова капитана Крутеня: "Мы в технике уступаем, но в работе боевой
Прямота и резкость суждений не нравилась, конечно, бездарному руководству авиацией. Но Крутень не мог вести себя иначе. Истина, страстное стремление усилить русский военно-воздушный флот были для него всего дороже. Он шел своим тернистым путем… И с ним не могли не считаться в верхах — он был слишком заметной фигурой в боевой авиации.
На звонок открыл сын Каролины Карловны Вадим, мальчик лет двенадцати-тринадцати.
— Мама, кто к нам пришел! — восторженно прокричал Вадим и бросился обнимать Евграфа Николаевича.
— Кто же это пришел к нам? — раздался из комнаты голос Каролины Карловны. Она вышла в прихожую, увидела старшего сына, удивленно всплеснула руками, заспешила к нему, протягивая руки. Он сделал шаг ей навстречу…
— Сынок мой, Графчик, — взволнованно шептала Каролина Карловна, трижды порывисто целуя его. — Боже, какая радость! Я извелась, гадая, где ты, что с тобой? Ну раздевайся, милый, снимай шинель. Вадим, помоги ему.
Шинель снята с Евграфа Николаевича, и Вадим тут же надевает ее, а на голову нахлобучивает армейскую фуражку.
— Я похож на доблестного капитана русской армии? — смеется мальчишка, лицо его сияет.
Усадив сына на кушетку, Каролина Карловна садится рядом с ним.
— Ну рассказывай, рассказывай. Ты из-за границы? Где побывал?
— Да, только что вернулся. Был во Франции и Англии, — говорит сдержанно Крутень, глядя перед собой. Он взволнован встречей с матерью, хочет скрыть волнение.
— Ну и как там у французов и англичан? Тоже воюют? А у нас что творится. Ты, конечно, знаешь. Как же теперь без государя-императора? Неужели конец Романовым?
— Конец! В других странах обходятся без царя, обойдемся и мы.
— Ты против государя?
— Что говорить, мама. Так народ распорядился. Вы живете в Петрограде, все видели сами.
— Видела толпы со знаменами, слышала их крики: "Долой самодержавие, да здравствует свобода!" Все рушится, Графчик, будто при землетрясении. Как теперь жить? Надежно ли Временное правительство?
— Кроме Временного правительства есть еще и другая сила — Петроградский совет рабочих и солдатских депутатов. Слышала о таком? Между ними идет борьба за власть, за влияние на армию, и неизвестно, кто возьмет верх. О царе теперь и не вспоминают.
— Ах, как
— Верили, — жестко сказал Евграф Николаевич. — Были как слепые, теперь открылись глаза — правду увидели.
— Скажи, Графчик, скоро ли конец войне? Может, помиримся с Германией?
— Конца войны не видно. Нам говорят: сражаться до победы. Что-то должно произойти.
— Но что?
— Не знаю, мама, но чувствую, что-то важное. Все полетит к чертям в тар-тарары.
— Страшно становится, сынок. — Каролина Карловна сжала руку Крутеня. — Давай о тебе поговорим. Как ты жил эти годы? Редко пишешь, о себе ни слова.
— Что писать? Воюю. А жил, как все живут на фронте. Конечно, трудно, иногда нестерпимо, но я офицер, командир части, должен являть пример.
— Наверно, ранен был?
— Нет, Бог миловал.
— Это так опасно — летать под пулями врага. Опаснее, чем на земле? Правда?
— Что поделаешь, мама, сам выбрал себе такую стезю. Завтра опять на фронт.
— Полковник Клименко тоже на фронте. По за тебя я больше боюсь. Береги себя, милый.
— Прошу вас, Каролина Карловна, больше не запрашивать обо мне. Это неудобно.
— Ну вот, опять Каролина Карловна! Мама я тебе, мама!
В разговор вмешался Вадим:
— Расскажи, братец-капитан, о своих воздушных боях. Как немцев колошматил?
— Малыш, — Крутень рукой притянул его к себе. — Не так это просто. — Иногда и меня колошматили.
— Красивый какой! — Вадим осторожно тронул Георгиевский крест на кителе Евграфа Николаевича. — С белой эмалью и золотом.
— Ну хватит, Вадик, — остановила его мать. — Дай нам поговорить о серьезных делах. Сынок, когда видел Наталью в последний раз?
— Давно, когда был в Киеве по служебным делам.
— Пишет она?
— Редко, по нескольку слов.
— Видно, хорошая девушка. Жениться бы тебе на ней.
— Когда? — горько улыбнулся Крутень. — Война не дает передышки. Да и время ненадежное. Стукнет пуля — и останется молодая вдова. Лучше уж одному.
— Не говори так, милый, — истово перекрестилась Каролина Карловна, — не накликай беду.
— Я не суеверен.
— Давай обедать. Водочки выпьешь чарку?
— Я не пью, мама.
— Так и ни капли?
— Ни капли, дал зарок.
— Ну и молодец.
15 марта 1917 года в Управлении военно-воздушного флота капитану Крутеню было вручено распоряжение:
"Ввиду предстоящего назначения вас командиром боевой авиагруппы Юго-Западного фронта, предлагаю вам отправиться в распоряжение инспектора авиации Ю.-З. фр.".