Возгарка III
Шрифт:
Я ощутила такой же резкий толчок и разлила стаканчик с водой на рисунок.
— Бли-и-ин…
— Что-то зачастили эти мели под наш киль бросаться! — Сёма запрыгнул на столик и уткнулся носом в оконное стекло. Его ладошки тоже туда упёрлись, а пальчики с коготками смешно растопырились.
— Пойдём смотреть, чего там снова приключилось, — я привычно сгребла полевика в охапку, как кошку, и потащила к двери. Он очень отъелся в последнее время, так что таскать его становилось тяжеловато. Щёчки у Сёмушки теперь, как наливные
Янек шутил, что мой нечистик скоро лопнет. Полевичку мальчишка тоже не нравился: он ему пирожок не дал, когда по кухне дежурил.
На палубе нас встретила такая же картина, как в прошлый раз: все собрались и смотрят за борт. Я подошла к дяде Войко и спросила:
— А чего, мы снова на мель сели?
— Нет, лапушка. Пока не понятно, что за беда.
Я очень удивилась. Получается, мы встали посреди залива, но не знаем, почему?
— Протечек нет! — сообщил один из матросов-пиратов, прибежав из трюма. Я их всех так по именам и не запомнила.
— Вижу! — закричал другой с кормы. — Там что-то есть!
Дядя Войко поспешил туда, и я хвостом увязалась.
— Чего там? — спросил старпом у рулевого.
— Да не понятно, шевелится что-то.
У бригантины тоже были эти торчащие за кормой шлюпбалки для спуска лодочек на воду. И сейчас там одна висела, закрывая обзор.
— Надо как-то посмотреть, — Войко почесал в затылке. Все ждали распоряжений помощника капитана. — Шлюпку на борт, — велел он.
— А может, этого к удочке привяжем и спустим? — Радек глумливо посмотрел на Сёму, и я невольно отступила, прижав пушистика к себе.
И тут корабль дёрнуло. Мы резко накренились, все перепугались, а некоторые даже скатились к фальшборту. Через миг судно плюхнулось обратно, пустив волну с белыми барашками.
— Я посмотрю, — сказал Сёма. — Не надо меня ни к чему привязывать.
И он растворился. Тяжесть из рук мгновенно пропала, а белесое облачко перемахнуло через доски ограждения. Я перепугалась, ведь Рихард говорил, что только водные духи над большими водными поверхностями перемещаться могут. Я не поняла, почему это так работает. Что-то там с мета-как-её-там. В общем, им вроде как зацепиться не за что, если рядом родных субстанций нет.
Но едва я перегнулась через борт и крикнула «Сёма!», как тот уже выплыл обратно и снова превратился в толстенького чёртика. Очень напуганного толстенького чёртика. Аж шёрстка встопорщилась!
— Там, это, такое, ух! — затараторил он, быстро размахивая ручками. — Ужас чего!
— Так чего? — скривился Радек. — Чудище какое-то? Кракен нас на дно утягивает?
— Почти! — на полном серьёзе заявил Сёма.
— Слушайте, ну, не правильно это, девчонку за борт посылать, — покачал головой Филипп, а ведь ещё недавно оружием на меня замахивался. — Я всё понимаю, магичка
— Рихард брал меня с собой на битву с нежитью и зелигенами, — гордо сообщила я. Уточнять, что зелигены — это феи, не захотела. Сразу не так круто звучать будет.
Снова обмакнув малярную кисть в плошку, я продолжила мазать подошвы ботиночек. Старых, им уже хуже не будет. Новенькие я пожалела. Жир водомерок хорошенько пропитал покоробившуюся кожу, и я напялила их. Носки тоже быстро пропитались, и пальчикам стало противно от маслянистости.
— Как, ты сказал, эта дрянь называется? — один из пиратов скептически вскинул бровь.
— Алгея, ей здесь расти не полагается, она обычно в Малом море водится, в Сефидском тоже бывает, но южнее наших широт, — сообщил дядя Войко и повернулся ко мне: — Она стрекает. Больно жалит, так что не позволяй коснуться себя.
В его взгляде стояла печаль и тревога, но он понимал, что быстро разобраться с этим смогу только я, а иначе судну хана, как и экипажу.
Сказать, что я чувствовала себя потрясающе, это ничего не сказать.
Такой восторг я в последний раз испытывала… ну, да, совсем недавно — когда шмаляла огнём по водомеркам. И вот пришло время воспользоваться трофеем с прошлой победы ради новой!
В центре мозга уже пульсировало, а в груди теплилось.
— Спускай! — распорядился старпом, когда мы с ним забрались в шлюпку. Посылать со мной кого-либо другого он отказался, потому что быстрее, чем он никто грести не сможет и плевать, что он заодно и тяжелее всех.
Однако не успела лодка коснуться волны, как к её борту уже потянулась длинная тёмно-зелёная бахрома. Сердце тут же заколотилось, и я непроизвольно выбросила руку вперёд. Огненный залп сбил это растительное щупальце, но лодку тут же начали пеленать другие.
— Ах ты ж, зараза! — Войко поднялся и начал колошматить их веслом.
Но не помогало.
Водоросли опутывали шлюпку, как уже опутали рулевую лопасть и днище бригантины. Я поняла, что если сейчас же не разделаться с ними, то мы с дядей Войко обратно на борт уже не поднимемся. Из самой лодки я не могла нормально разглядеть всё это растительное буйство, а потому сжала губы, наступила на банку и выпрыгнула за борт.
— Яра, твою мать! — обернулся Войко, но остановить меня не успел.
Мои подошвы промяли воду, удержать равновесие удалось с трудом. Мелкие волны огибали получившиеся вмятинки, будто не хотели иметь ничего общего с маслянистыми ботинками. Зато водоросли очень даже хотели познакомиться со мной поближе.
Но я оттолкнулась и успела отъехать подальше. Снова чуть не грохнулась в воду, даже руками замотала и… и случайно выстрелила языками пламени из ладоней. Это помогло мне резко дёрнуться назад. От чего я снова чуть не ухнулась, но тут же отставила ладонь за спину.