Вождь из сумерек
Шрифт:
Стасу осталось только покачать головой.
– Ну и счастлив твой бог, Леха. Или Настя твоя за тебя молится хорошо? С первой попытки угадал. Надо будет с тобой кладоискательством заняться, поискать атаманский клад. Может, не врут про Чурино золото? – повернулся туда, где по его предположению скрывался браток и негромко позвал: – Эй, братан! Выходи! Все равно не спрячешься. ОМОН ждать не будет. Выкурит… черемухой. А может, что и покрепче черемухи для тебя найдут.
Ответа долго не было. Потом послышалось натужное
– Ствол на землю! – рявкнул Леха. – И ногой ко мне.
Пистолет шлепнулся на землю.
– А ты боялся. – Нагнулся, поднял пистолет и выщелкнул обойму. – Еще два патрона. Гони другую обойму.
– Все отдал. Нет у меня запасной обоймы. Вот маслята россыпью.
Пересыпал в Лехину раскрытую ладонь патроны, как семечки.
Стас молча, с легкой иронической улыбкой следил за актом разоружения братка.
– Все что ли? Я первый. За мной, браток… кстати, как там тебя папа с мамой нарекли?
– Толян…
– Ты замыкаешь, Леха. Пошли. Выходим с поднятыми руками. Маски-шоу – ребята нервные. Сначала палят, а только потом документы спрашивают.
И нырнул в тускло мерцающее отверстие. Ударил в глаза ослепительно яркий свет, в спину подуло холодом. Сквозняки… Почему-то закружилась голова. Должно быть, воздух в пещере застоялся. Повело в сторону… или дернуло?
На пустыре были тихо. Не единой души. А над головой темнело синее вечернее небо.
«Странно, – подумал он, – неужели мы просидели в этой дыре столько времени? Черт возьми! Не могли же они нас бросить!».
И тут у него волосы на голове зашевелились. Стас резко развернулся к отверстию.
– Леха! Назад! – заорал он.
Но было уже поздно. Из травы уже торчала стриженая под машинку голова Толяна. А следом выбирался Леха.
– Ты что надрываешься? Народ переполошишь…
– Какой, к черту, народ! Ты глаза разуй!
Леха выпрямился во весь свой немалый рост. А росту в нем было чуть не два метра, и огляделся.
– Едрена Матрена!
– Она и есть, эта самая Матрена! – зло подтвердил Стас.
И было отчего вспомнить не только Матрену, но и Матренину мать вкупе с отцом, а, может, даже и до бабушки добраться. И там уж, как водится, помянуть всех предков до седьмого колена! Сколько бы их не было в роду. И в соседях.
Перед глазами, насколько хватало глаз, от края и до края, – в смысле, до самого горизонта в любую из сторон, простиралось поле. Не было даже намека на существование в этих местах на ближайшую эпоху не только крупного промышленного города, но даже и крохотной деревушки. Не журчала внизу река. Не торчали скалы в наряде из гордых сосен. А вместо камня, за которым прятались они, поджидая братву, высилась огромная черная гора. И над ее вершиной в дикой ярости полыхали молнии.
– Эй, пацаны! Вы это куда меня затащили? Я так не подписывался! – загудел
– Назад! – скомандовал Стас, отступая к отверстию. – Леха, вперед!
И зло выругался. Даже в родной армии вряд ли разобрались бы с его командирским распоряжением.
Но Лехой командовать не было никакой нужды. Работая со Стасом, он давно привык к неограниченной свободе в выборе средств и действий, если те не расходились радикально с концептуальными замыслами Стаса, каковой являлся старшим оперуполномоченным, и таким образом осуществлял руководство их крепким, сплоченным и спаянным коллективом.
Вот и сейчас, пока Стас вырабатывал решение, Леха, не раздумывая над неразрешимым вопросом: вперед или назад ему переть, нашаривал ногой проклятую дыру, от которой не успел еще отойти даже на шаг. Но… дыры не было. Ну не было, и все. Хоть лопни. Хоть тресни. Хоть пополам разорвись.
– Едрена мать!
Стас достал сигарету, щелкнул зажигалкой и глубоко, со всхлипом затянулся. Руки чуть подрагивали.
– Не мельтеши, Леха. Мать, даже Едреная, тут совершенно не при чем. Подними глаза к небу…
– Эй, менты! Кончай базар! Или в обезьянник, или я пошел. И вообще, я требую адвоката! – Толян выпалил на одном дыхании все знакомые слова и сейчас таращил на них круглые негодующие глаза.
Стас, в три жадных затяжки спалив сигарету, тут же закурил еще одну и переглянулся с Лехой.
– И где ты, Толян, таких глупостей нахватался про адвокатов? Телика насмотрелся? А впрочем, не держу. Иди! – и, не скрывая злорадства, нагло улыбнулся. – Иди-иди… обезьянник на сегодня отменяется. Закрыт на переучет. Да и на завтра, мне кажется, тоже.
А у самого мысли в башке… хотя какие, к черту, мысли?
– Леха, что ты думаешь?
– Вообще не думаю. Ты начальник, ты и думай. А я вот лучше этого дебила пристрелю, который загнал нас черт те куда.
Толян пучил глаза и крутил башкой, переводя взгляд с одного на другого.
– Эй-эй! Начальник! У тебя, что башню снесло? Кончай тереть между вами. Об чем базар?
В Лехиных шальных глазах появилась тихая грусть.
– И как такого не застрелить? Ведь всю жизнь мучиться будет. А так, глядишь, Господь и зачтет за доброе дело.
Похоже, Толян по-настоящему забеспокоился и пожалел о добровольно сданном оружии. Но Лехе уже надоели его сосредоточенно размышляющие глаза, он повернулся к Стасу и, забыв о братке, проговорил.
– Я не знаю, Стас, что ты об этом думаешь, но мне кажется, что мое свидание с Настей произойдет не скоро. Вот тот пейзаж за спиной, с украшениями в виде молний, лучшее тому подтверждение.
– Согласен. А потому предлагаю ночь скоротать здесь. А утром уж примем решение. Броники не снимать. Спать вполглаза. А лучше – по очереди.