Вождь окасов
Шрифт:
Через десять минут ходьбы токи и проводник очутились перед уединенной хижиной, внутри которой виднелся слабый свет. Индеец остановился и, протянув руку по направлению к хижине, сказал:
– Там.
Токи обернулся посмотреть, едут ли его воины, которых в быстроте своего бега он оставил далеко за собой; потом, после минутного замешательства, подошел к двери и надавил на нее, говоря тихим, но решительным голосом:
– Надо кончить!
Дверь поддалась; он вошел.
ГЛАВА XLII
Две
Антинагюэль очутился лицом к лицу с донной Марией. От неожиданности каждый из них сделал шаг назад, подавив крик. Это было остолбенение со стороны Антинагюэля и удивление со стороны донны Марии.
– О! – прошептала со вздохом донна Розарио, склонив голову под пламенным взором индейского вождя. – О! Боже! Теперь я точно погибла!
Донна Мария в минуту заглушила чувство, кипевшее в ее сердце. Голосом кротким, с веселым лицом обратилась она к Антинагюэлю.
– Брат мой, дорогой гость; какой счастливой случайности обязана я вашим присутствием?
– Случайности именно счастливой, в особенности для меня, – отвечал Антинагюэль с насмешливой улыбкой.
Токи слишком хорошо знал подругу своего детства и понимал, что имеет в ней опасного противника, с которым ему надобно вести скрытую игру, чтобы заставить его исполнить свою волю.
– Неужели брат мой не доставит мне удовольствие и не объяснит причину этого внезапного появления, которое, впрочем, несказанно меня радует, – продолжала Красавица.
– О! Причина очень простая; о ней не стоит упоминать; я никаким образом не надеялся встретить здесь мою сестру и даже должен смиренно признаться, что вовсе не отыскивал ее.
– А! – сказала донна Мария, притворившись будто верит. – Если так, я счастлива вдвойне.
Вождь поклонился.
– Вот в чем дело, – сказал он.
«Хорошо, – подумала Красавица, – он будет лгать; посмотрим, какую ложь выдумает этот демон».
И она прибавила громко с обольстительной улыбкой, белоснежные зубы.
– Я вся обратилась в слух; брат мой может говорить.
– Как известно моей сестре, это селение находится на дороге, которая ведет к моему; я должен был проехать мимо него, возвращаясь домой; уже поздно, воины мои нуждаются в отдыхе; я решился остановиться здесь, вошел в первую хижину, представившуюся глазам моим, а это именно та, в которой находитесь вы, и я благодарю случай, который, как вы сказали, один всему виною.
«Выдумка недурна для индейца», – подумала Красавица.
– Э! – сказал Антинапоэль, притворившись будто в первый раз приметил донну Розарио и подходя к ней. – Кто эта прелестная молодая девушка?
– Невольница, о которой вы не должны думать, – отвечала донна
– Невольница! – вскричал Антинапоэль.
– Да.
Красавица захлопала в ладоши. Индеец, с которым она уже говорила, тотчас вошел.
– Уведите эту женщину, – сказала она ему.
– О! – вскричала донна Розарио, падая на колени. – Неужели вы будете неумолимы к несчастной, которая не сделала вам никакого зла?
Красавица бросила на молодую девушку гневный взор и, холодно оттолкнув ее ногой, продолжала грубым голосом:
– Я приказала увести эту девчонку...
При этом оскорблении кровь прилила к сердцу бедного ребенка; бледный лоб донны Розарио покрылся лихорадочным румянцем; выпрямившись величественно и гордо, она сказала звучным голосом, пророческое выражение которого поразило Красавицу в самое сердце:
– Берегитесь, Бог вас накажет! Так, как вы теперь безжалостны ко мне, настанет день, когда будут безжалостны к вам!
Сказав это, донна Розарио вышла, высоко подняв голову и бросив на свою неумолимую неприятельницу взгляд, поразивший.
Антинапоэль и Красавица остались одни. Наступило продолжительное молчание. Последние слова донны Розарио были для Красавицы как будто ударом кинжала; напрасно старалась она преодолеть свое волнение, она была побеждена этим слабым ребенком. Однако мало-помалу сумела она подавить непонятное волнение, охватившее ее; проведя рукою по лбу как бы за тем, чтобы прогнать неприятную мысль она обернулась к Антинапоэлю и сказала:
– Между нами не нужно дипломатии, брат мой; мы слишком хорошо знаем друг друга, чтобы терять время на хитрости.
– Сестра моя права, будем говорить откровенно.
– История вашего возвращения домой придумана искусно, Антинагюэль, но я не верю ни одному слову.
– Хорошо, сестра моя знает, какая причина привела меня сюда.
– Знаю, – сказала она с хитрой улыбкой.
Антинагюэль не отвечал. Он начал ходить с волнением по комнате, время от времени бросая взгляд, исполненный гнева и досады, на дверь, в которую вышла донна Розарио. Красавица внимательно следовала за ним лукавым и насмешливым взором.
– Что же, брат мой не будет говорить? – сказала она через минуту.
– Зачем мне не говорить? – вскричал токи запальчиво. – Антинагюэль самый страшный вождь своего народа: самые гордые воины покорно преклоняют перед ним свои надменные головы.
– Я жду, – возразила донна Мария спокойным голосом.
– Антинапоэль объясняется прямо; его никто не испугает. Сестра моя знает мою ненависть к вождю бледнолицых, на которого она сама столько жалуется.
– Да, я знаю, что этот человек личный враг моего брата.