Вожделенное отечество
Шрифт:
"В центре чего?"
Но никому ещё не пришло в голову спросить: "За границей — чего?" Понятно, чего.
— Что вы можете сказать о фуге в связи с русским народом? — спросил у Ленки Цедерблом профессор консерватории. Лена терялась в догадках:
— Что она такая же великая? Щедрая? Добрая? Широкая? Могучая? Певучая?..
— Нет, все не то. Первая среди равных.
Этого даже изощрённый еврейский ум не мог себе вообразить. И поставили ей по специальности четвёрку.
Лена с отличием закончила консерваторию и студию джаза и стала
Конечно, в компании джазменов это звучало странно. Но мне приснилось, что именно в компании киряющих джазменов и кадрящихся девиц я произнёс следующий наставительный монолог: "У человека должна быть только одна жена. Если твоя жена умерла, женись на вдове или девице. Если жена твоя жива и ты не можешь с ней жить — разведись и уйди в монастырь".
— Опять певицы звонили, — сообщил Вернер.
— Что ж, отодрать мы их сможем, — согласился Мозырев, одним ухом прислушиваясь к тому, как неуверенно, словно боясь оступиться, пробует ноту тромбон.
От студии джаза к центру под проливным дождём тянулась унылая толпа москвичей, сопровождаемая густой цепью милиции. Они несли обвисшие от сырости плакаты со смутными угрозами в адрес президента Рейгана — кажется, собирались брать американское посольство. Набирали их в каждом районе, от всех предприятий по нескольку человек — как на овощную базу, или как отбирают-заложников — и вот они, в свой выходной субботний день, понуро брели по осенней мостовой отстаивать дело мира.
Привыкли понемногу лгать, подворовывать.
— Антисемитизма в Советском Союзе нет, — утверждал маленький, шустрый Яков Аронович Шмулевич, преподававший нам "марлей и тырпыр", то есть марксистско-ленинское учение о журналистике и теорию и практику партийно-советской печати, — потому что я его не чувствую.
— Надо, чтобы он, сука, чувствовал! — сказал, узнав об этом, Толя Каркуша.
Его досада напомнила мне кусок сливочного масла, который держал, не зная, в кого кинуть, потому что все вокруг были такими, что и по морде могли дать, пацан в пионерском лагере, приговаривая:
— Такой кусок масла пропадает.
В армии, напротив, масло ценилось на вес золота, и студент-солдат Шуйский, изучавший китайский язык, вернувшись из военных лагерей домой, намазал ломоть хлеба маслом и торжественно выбросил его в мусоропровод.
В другой компании — преимущественно художников и киноактёров, куда затесался один повар, — собирались ежегодно 23 февраля, в День советской армии, обряжались в армейские обноски (повар приходил во флотском), ели картошку, сваренную в мундирах, пили водку, курили махру, заворачивая её в газетные самокрутки, и ругались матом.
— Наше дело — убивать, — сказал полковник авиации. (Только что сбили корейский авиалайнер.)
А Наталья Сац говорила, что из-за этого шулера Рейгана с его крылатыми ракетами она не успевает даже сходить по маленькому делу, а когда все-таки сходит, то думает: "Боже, какое наслаждение!"
Наша армия дрочила пушки, пристреливала автоматы.
Они перетрахали друг друга. А войны все нет.
Ракеты содрогались от эрекции, готовые вонзиться в цель. А войны все нет — один онанизм, именуемый военно-патриотическим воспитанием.
Как виртуозно матерятся офицеры! Секс проступает на полотнищах знамён — пунцовых, с золотистыми махрами.
Но ширинки застёгнуты и пушки зачехлены. До той вожделенной минуты, когда щекастый маршал, сняв трубку алого полевого телефона, крикнет долгожданное: "Лось!" — что означает: "Началось!" И...
В конце концов Рейгану все это надоело, и он сказал своим учёным:
— Вот что, ребята, придумайте-ка что-нибудь, чтоб это ядерное оружие вообще не имело значения.
И они придумали "звёздные войны".
Тягаться с ними "старый крот" уже не мог. Стало ясно: нужна перестройка.
РЕКОМЕНДАЦИЯ
Мой тесть Борис Давидович встретил на улице ,Алма-Аты своего друга Натана и сообщил ему новость: что у него утром брился районный прокурор Джубаев и просил дать Натану характеристику.
— И что же ты ему сказал?
— Я сказал: "С него можно брать".
ВОИН-ИНТЕРНАЦИОНАЛИСТ
Сержант Вооружённых сил Святослав Николаевич Пономарёв вернулся домой из Афганистана. За обедом он выпил водки и закурил за столом. А когда его мать — Нина Акимовна — сделала ему замечание, он повалил её на диван, сдёрнул трусы и изнасиловал.
ПРОПАГАНДИСТСКАЯ ВОЙНА
Саша Беатов сочинил стихотворение:
Дедушка в поле гранату нашёл, Дедушка тихо к райкому пришёл. Дедушка бросил гранату в окно... Дедушка старый — ему все равно, —которое быстренько разнеслось по советской стране.
Феликс Чуев решил обезвредить эту вражескую вылазку и написал в ответ своё:
Дедушка в поле нашёл ананас. Принял за фрукт он фашистский фугас. Долго искало в потёмках село — Жопа осталась одна от него,породив беспрецедентную массу подражателей.
Поэт, правда, слегка поднапутал: ананас — не фрукт, но это в данном случае не важно. Контрреволюционный дедушка был забыт.
СЕМЬЯ УЛЬЯНОВЫХ
Ленин, как спящая красавица, лежал в стеклянном гробу. Лицо излучало таинственный свет...
Интересная была семья Ульяновых — все дети стали революционерами. Значит, были такие разговоры дома, значит, так их воспитывали.
Мать — Мария Александровна Бланк...