Вожди и оборотни

Илюхин Виктор Иванович

Я также хорошо понимал: начни мы проверять сразу реальность изъятых миллионов, чистоплотность Гдляна и его следователей — нас тут же обвинили бы в предвзятости, в стремлении к компрометации группы, так как основным вопросом в понятии многих были задержания и аресты граждан.

Однако уже в первые месяцы мы стали получать информацию о серьезных нарушениях в работе с вещественными доказательствами, о злоупотреблениях некоторых следователей группы Гдляна. Мы накапливали ее, откладывали в сторону, копировали наиболее важные протоколы допросов. И только в начале 1991 года у нас реально появилась возможность, да и мы посчитали — настало время заниматься вплотную ценностями.

Первое,

на что обратили внимание, это на разные цифры изъятых миллионов, которые называл сам Гдлян, рекламируя свою работу. В одном случае это было 40 миллионов, потом 44, затем в прессе и на телевидении сообщалось, что он привез очередной 45-ый миллион. Сорвалась с его уст и цифра 140 миллионов. Об этом говорилось на сессии Верховного Совета СССР в апреле 1990 года. Так где же правда? Сколько же все-таки Гдлян и его группа изъяли, реально вернули государству?

Ответить на эти вопросы оказалось весьма сложно. Дело в том, что в то время в следственной части не было жесткого учета и контроля вещественных доказательств. Порядок наводить стали после увольнения Каракозова, Гдляна, Чижука, Иванова и некоторых других работников следственной части. Толчком к этому послужило и наше расследование. Огромным препятствием к установлению истины было полное обезличивание изъятых денег, облигаций, ювелирных изделий по гдляновским делам. Все складывалось в одну кучу, в один мешок и после этого уже никто не мог точно сказать, у кого и какие ценности изъяты, кому они принадлежат.

И все-таки, несмотря на это, я могу утверждать, что Гдлян крупно блефовал, когда называл цифру в 140 миллионов рублей, им изъятых. Правда, это было один раз и больше никогда он эту цифру не называл. В пылу саморекламы он присоединил к своим миллионам несколько миллионов, реально отысканных у расхитителей, взяточников и возвращенных государству другими следственными группами, работающими в Узбекистане. Самые большие изъятия были по делам о приписках хлопка, и особенно в начале расследования. Пожалуй, чаще всего удача в этом сопутствовала узбекским следователям и оперативным работникам, а также прикомандированным работникам правоохранительных органов из других регионов страны. Но об этих миллионах мало кто знает. Смолчала о них и демократическая пресса, ибо их изъяли другие следователи, люди более скромные, да и сработали они гораздо профессиональнее.

Хорошо зная Т. Гдляна, его тщеславие и неуемное самовозвеличивание, я не верил а реальность и 45 миллионов. Меня насторожила и вакханалия з изъятии, хранении и учете изъятых ценностей. Обратился к Генеральному прокурору СССР А. Я. Сухареву с просьбой создать компетентную ревизионную комиссию и провести полную инвентаризацию вещественных доказательств, их движение по делам Гдляна за 1983–1988 годы. Такая комиссия была скомплектована и в августе 1990 года приступила к ревизии. Это была очень сложная, весьма объемная и кропотливая работа. Вычитывались протоколы обысков и выемок, осмотров вещдоков, квитанции на сдачу ценностей в банки и Гохран. Сверялись протоколы показаний, расписки о получении и выдаче денег, ювелирных изделий.

После долгих дней работы комиссия представила сводный акт и таблицы-приложения к нему. Выводы оказались неожиданными для многих. Изъятие денег и ценностей по 45 изученным гдляновским уголовным делам характеризовалось следующими данными:

Изъято

денег — 14 679 733 руб. 85 коп.

— ювелирных изделий и золота на сумму — 10 526 239 руб. 75 коп.

— облигаций на сумму — 1 886 830 руб. 50 коп.

— иных ценностей на сумму — 889 349 руб.

— Итого на сумму — 27 982 153 руб. 10 коп.

Наложен

арест на имущество — 1 258 130 руб. 77 коп.

Наложен арест на вклады — 447 201 руб. 06 коп.

Итого — 1 705 331 руб. 83 коп.

Итак, с большими натяжками набиралось 30 млн. рублей. Конечно сумма немалая, но где же остальные 15 миллионов? Я ведь хорошо помню видеосъемки: самолет, трап, улыбающийся Гдлян, а следом за ним несут мешки с миллионами, счет которым, по его словам, перевалил цифру «40».

Да, Гдлян блефовал в миллионах, но не верилось, чтобы вот так, на одну треть, на 15 миллионов было приписано. Если это не блеф, или маленький блеф, то куда же делись миллионы?

Не этой ли недостачи испугались Гдлян и Иванов, убегая в Армению еще за одним депутатским мандатом? Думаю, их меньше всего трогали нарушения законности при арестах, задержаниях и допросах. С этим многие, к сожалению, свыклись. Когда в Закавказье в 1988–1989 годах пришлось возглавлять следственные группы по расследованию фактов разжигания межнациональной розни и их последствий, мы слышали, что гдляновские миллионы воюют в Карабахе и понятно, на чьей стороне. Конечно, это предположение или одна из возможных версий. Поэтому вернемся к более реальным фактам, к тому же акту ревизии. В нем отмечено, что в ходе расследования при изъятии, хранении и сдаче ценностей по 23 делам допускались серьезные нарушения требований ст. 154, 159, 160 УПК Узбекской ССР, а также недобросовестное исполнение служебного долга членами следственной группы.

Изъятые в ходе обысков и выемок у обвиняемых, их родственников и знакомых деньги, ювелирные изделия, облигации, по многим делам на месте не пересчитывались, иногда не опечатывались, что создавало условия для злоупотреблений и безответственного отношения в последующем к их сохранности.

Осмотры ценностей производились несвоевременно, порой спустя 2–3 месяца, и поверхностно, особенно это относится к ювелирным изделиям. Как правило, указывалось общее количество колец, браслетов, цепочек и т. п. Характерные их особенности, индивидуальные признаки, например номера часов, не указывались. Специалисты по большинству дел не приглашались. Ювелирные изделия сдавались в Государственное хранилище Министерства финансов СССР, куда ценности, изъятые у различных лиц, нередко направлялись в одной упаковке, в результате чего они обезличивались (дела по обвинению Камалова, Нурумбетова, Раджапова, Худайбергенова, Каньязова, Усманходжаева, Чурбанова, Каримова, Гаипова, Мирзабаева, Илиади и др.).

В отдельных случаях изъятие производилось без вынесения постановления о производстве выемки и составления соответствующего протокола. Поэтому об изъятии можно судить только на основании протоколов допроса. Не во всех случаях вручались копии соответствующих документов об изъятии (дело по обвинению Чурбанова и других, дело Мирзабаева), не все ценности опечатывались и упаковывались.

Эти нарушения допускались многими следователями, в том числе и Гдляном, принимавшим участие в обысках и выемках.

После ознакомления с указанными материалами ревизионной комиссии невольно возникал вопрос: «Так что же, изъятые ценности растащили или их потеряли?» Не будем торопиться с выводами, что-то утверждать или опровергать. Сначала обратимся к вещам бесспорным. Самые большие изъятия были по делам Каримова А. и Худайбергенова М. (более 6 млн. у каждого), Худайбергенова Атауллы — 5 млн. 800 тыс., около двух млн. рублей по делу Нурумбетова Касима, более чем по миллиону — по делам Усманходжаева И., Камалова К., около миллиона — у Раджапова А. Р., полумиллиона — у Мирзабаева Гани и Норбутаева X.