Возлюбленная белого хищника
Шрифт:
Бородатый мужчина, которого наша семья регулярно приглашала на воскресные ужины, посмотрел на меня как на сумасшедшую.
— Девушка, я впервые вас вижу, — заблокировав джип, сосед исчез за калиткой в невысоком заборе из красного кирпича.
Оглушенная, я стояла посреди улицы и не знала, что делать. В конце концов дрожащей рукой я полезла в сумку за мобильным телефоном, чтобы вызвать такси.
* * *
Обследование закончилось раньше, чем я вернулась в клинику. Пришлось выслушивать нотации от врачей.
Упреки я пропустила мимо ушей. В голове заевшей пластинкой крутились слова Хельги: «Вы не Агвид. Малышке Агвид четыре года».
Отец мстит мне за свои неоправданные ожидания?
Но почему господин Петтер меня не узнал? Или притворился, что не узнал?
Вопросы, вопросы, вопросы…
Молли что-то вкололи, и она заснула. Пользуясь тишиной, я позвонила старой школьной приятельнице, просто чтобы убедиться: я в своем уме. Эстер не взяла трубку. Тогда я оставила ей сообщение в социальных сетях и растянулась на диване рядом с детской кроваткой. Спать хотелось ужасно, но стоило закрыть глаза — и оглушительный рев дочери, вызванный новым приступом, поднял меня на ноги.
Молли кричала, сучила ножками, кривила и распахивала беззубый ротик. Как зомби, я бродила от стены к стене и плакала с ней за компанию. А потом разозлилась. За мгновение жалость сменилась яростью. Усталость и чувство безысходности наполнили мою душу вязким зловонным мраком.
— Ненавижу! Ненавижу тебя! — заорала я маленькому комочку в своих руках, а потом спохватилась и заплакала еще горше в ужасе от своих слов, от захлестнувших меня эмоций.
На одну жуткую секунду я возненавидела собственного ребенка, увидела в дочке источник всех своих бед.
Это она мешала мне быть счастливой! Из-за нее я не могла спать, учиться, жить привычной жизнью. Лучше бы ее не…
Почти сразу меня накрыло чувством вины. Я испугалась собственных мыслей.
Ужасная мать! Эгоистка! Как я могла такое сказать! Такое подумать! Малышке плохо, она мучается, а я…
— Прости меня, прости, прости, — ругая себя и обливаясь слезами, я целовала крохотные ручки. — Я не хотела. Это была минутная слабость. Я вовсе не… Обещаю, я все ради тебя сделаю. Все-все. В лепешку расшибусь, но избавлю от боли.
Мои пламенные клятвы явно подслушал дьявол и решил поймать меня на слове: в коридоре зазвонил телефон. Оставив рыдающую Молли в кроватке, я взяла трубку.
— Госпожа Бьерн? Вас беспокоят из Корпорации.
— Откуда?
— Из Корпорации, — человек на другом конце провода говорил невозмутимо и четко, словно робот. Его холодный механический голос прорывался сквозь треск помех.
— Из какой такой корпорации?
— Так мы себя называем.
— И что вам от меня надо?
Молли
— Мы слышали о проблемах вашей дочери.
Рука судорожно стиснула телефонную трубку.
— И?
— Мы знаем, как ей помочь.
В груди екнуло, дыхание перехватило. Я напряглась, боясь впустить в сердце надежду.
Они знают, как помочь Молли? Могут сделать так, чтобы этот ад закончился?
— Но, боюсь, лечение очень дорогое.
— Насколько дорогое? — голос хрипел, звуки острыми бритвами царапали горло.
— Очень дорогое, вы не потянете. Но у нас есть к вам предложение. Не хотите поучаствовать в эксперименте?
Все, что угодно.
Все. Что. Угодно.
Глава 11
— Госпожа Бьерн, просыпайтесь. Просыпайтесь скорее, — кто-то тряс меня за плечо.
Открыв глаза, я увидела над собой грубоватое лицо моллиной няни.
Что происходит? Который час? Я же недавно легла.
В глаза бил яркий свет потолочных ламп. Повернув голову к электронным часам на прикроватной тумбочке, я увидела большую красную двойку и тридцатку, отделенную от нее двоеточием.
Так поздно? Зачем меня разбудили? Опять поведут к Призраку?
Заметив, что я проснулась, безымянная женщина, присматривавшая на базе за моей дочерью, повернулась к шкафу, и в лицо мне полетели черные тряпки: джинсы и водолазка.
— Одевайтесь, — приказала няня жестким тоном военной и добавила, напряженно поглядывая на дверь: — Быстрее.
Ничего не понимая, я торопливо натянула на себя вещи.
— Не это, — женщина забрала у меня туфли-лодочки, которые я собиралась обуть, и сунула в руки кеды на рифленой подошве. — Пожалуйста, поспешите.
Когда она повернулась, чтобы взять из кроватки Молли, я вскочила на ноги и прижала малышку к груди.
— Да что случилось? — зашипела я, баюкая спящую дочь. — Объясните.
— Тише. — Рука няни, крепкая, мозолистая, неприятно пахнущая сигаретами, закрыла мне рот.
Вот теперь стало по-настоящему жутко. Происходило что-то странное, что-то выбивающееся из привычного распорядка. Сотни вопросов наводнили голову. Испуганная, я замычала в чужую ладонь.
— Уберу, если не будешь кричать.
Дождавшись кивка, няня сдержала слово и освободила мой рот. Взгляд невольно метнулся к камере. Впервые за все время под объективом не горел красный огонек: круглый темный глаз этого металлического циклопа сегодня ослеп. Видеонаблюдение не работало.
— Пойдем. — Няня открыла двери, вставив в специальную щель карту-ключ.
Не зная, правильно ли поступаю, я последовала за ней в коридор. Ладони вспотели. Не было никаких сомнений: ни лысый, ни руководство базы не имеют отношения к происходящему. Но тогда куда ведет меня эта женщина? Что ей от меня нужно?