Возлюбленная белого хищника
Шрифт:
В знак приветствия мы трое поднялись на ноги. Когда Рейг вытянулся во весь рост, статный, широкоплечий, в костюме, кричащем о богатстве, муженька и вовсе перекосило. Растерянный, он взглянул сначала на меня, затем на Оскара, и в его глазах внезапно вспыхнула надежда. Оскар был мужчиной низким, плюгавым, с жидкими волосенками и острым кадыком на тощем горле. Улыбка вернулась на лицо Хакона, но тут же увяла, когда Призрак в жесте собственника приобнял меня за плечи.
— Очень рад, очень рад. Хакон. — Бывший муж протянул зверю руку, с трудом сдерживая раздражение,
Ему было неприятно, и это отчетливо бросалось в глаза.
— А где Молли? — теперь он обращался ко мне. — Опять бросила ее одну или на чужих непроверенных людей?
Надо же, какой заботливый отец!
— Молли в надежных руках, — ответил за меня Призрак. — К ней относятся как к принцессе. Однако очень мило, что вы беспокоитесь о своем ребенке. Наверное, часто ее навещаете, помогаете за ней присматривать, звоните каждый день, чтобы поинтересоваться здоровьем.
Сдувшись, Хакон что-то невразумительно промычал. Госпожа-силиконовые-шары принесла из кухни кофейник и чистую кружку для своего вернувшегося с работы сожителя.
Некоторое время сидели молча. Заметив ладонь Призрака на моем колене, бывший муженек поджал губы. Его взгляд скользнул по мне с интересом — прошелся по лицу, тронутому легким макияжем, по фигуре, удачно подчеркнутой элегантным платьем, по стройным ногам в сапожках. Впервые с рождения Молли Хакон увидел во мне привлекательную женщину. А все чудеса конкуренции!
Оценив меня, он переключил внимание на свою любовницу. В этот момент она наливала Оскару молоко в кофе, и ее груди свободно болтались под майкой, нескованные лифчиком. Зацепившись взглядом за торчащие под тканью соски, Хакон поморщился.
— Дорогая, — процедил он сквозь зубы. — Может, накинешь халат?
Блондинка озадаченно захлопала кукольными глазами.
— Халат? Фу. Их носят только клуши.
— Тогда кофту, — он покосился на сидящих на диване мужчин.
— Жарко, — надула губки его гражданская жена. — Что ты ко мне пристал?
К лицу Хакона прилила кровь. Униженный, он опустил голову и буркнул себе под нос:
— Вы о чем-то хотели поговорить?
Призрак кивнул Оскару. Тот, встрепенувшись, суетливо полез в портфель, достал оттуда какую-то бумагу и положил на стол между кружками.
— Свидетельство о расторжении брака. Ваш экземпляр.
Взгляд Хакона метнулся ко мне, на лице отразилось что-то похожее на сомнение или даже сожаление.
— Нам дали три месяца, чтобы помириться, — промямлил мой бывший супруг. — Разве они истекли?
— А разве вы собираетесь мириться? — вскинул бровь Призрак.
Для оборотня-ревнивца он удивительно хорошо держал себя в руках. Хорошо — для невнимательного наблюдателя. Я же прекрасно видела, как отчаянно пульсирует на его виске голубая венка, да и этих густых белых бакенбард еще час назад на лице Призрака не было.
— Это всё? — Хакон со вздохом подвинул к себе свидетельство о разводе.
— Не всё, — прищурился Рейг, а Оскар снова расстегнул кожаный портфель для документов.
На стол лег еще один лист бумаги,
— Что это? — с усталым видом Хакон потер переносицу.
— Отказ от ребенка, — спокойно ответил Призрак.
Я дернулась и резко повернулась к своему спутнику с чувством, что мне не хватает воздуха. У бывшего мужа от изумления отвисла челюсть. Да и у меня, похоже, тоже.
— Что, простите? — переспросил Хакон.
— Ты сейчас в произвольной форме пишешь согласие на лишение родительских прав с… — Рейг посмотрел на Оскара, предлагая тому продолжить.
— … с последующим усыновлением ребенка другим лицом, — подхватил тот дрожащим голосом. — Надо написать причины отказа от отцовства. Не волнуйтесь, мы вам их продиктуем. И согласие на усыновление.
У меня не было слов. Просто не было. Я сидела на диване, выпавшая в осадок, и беспомощно открывала и закрывала рот, даже не зная, что именно хочу сказать.
Призрак собрался удочерить Молли?
— В свидетельстве о рождении в графу «Отец» будут внесены изменения, — продолжал Оскар, то и дело промокая лоб салфеткой. — После официальной процедуры усыновления с вас снимут обязательства по содержанию ребенка, и они перейдут к усыновителю, то есть к моему клиенту.
Все мы дружно уставились на Призрака. В полном шоке. Тот спокойно встретил мой взгляд.
Первой опомнилась Кукла. Она быстро оценила перспективы и пихнула Хакона локтем в бок, зашипев:
— Соглашайся. Алики платить не будешь.
Но в моем бывшем муже взыграло упрямство.
— А если не хочу? — вздернул он подбородок. — Это моя дочь, и я намерен участвовать в ее жизни.
— Много уже участвовал? — Рейг препарировал его взглядом острым, как лезвие скальпеля. Ногти на его руках потемнели и удлинились, хотя голос по-прежнему звучал ровно.
— Не твое дело.
Я не знала, как на все это реагировать, не понимала, что чувствую: радуюсь или негодую. Желание Призрака заменить Молли отца, с одной стороны, меня растрогало, а с другой — разозлило: неужели нельзя было обсудить свои планы со мной? Что за дурная привычка решать все единолично? Может… может, я против?
— Ты напишешь заявление, — твердо произнес зверь, подвигая Хакону лист бумаги и ручку.
— Даже если напишу — ухмыльнулся тот. — Юридической силы эта писулька иметь не будет. Ее нужно…
— Заверить у нотариуса, — закончил за него Рейг и кивнул в сторону своего помощника, — поэтому Оскар к нашим услугам.
От происходящего у меня голова шла кругом.
Призрак любит меня настолько, что готов признать Молли своей дочерью и нести за нее ответственность?
Я хотела, безумно хотела, чтобы у моей малышки был хороший, заботливый папа, путь и неродной. Любая мать желает своему ребенку самого лучшего, а Призрак уже доказал серьезность своих намерений. В трудную минуту он подставил мне надежное плечо, в то время как Хакон — подножку. Что бы сейчас ни пел бывший, как бы ни упирался, Молли ему не нужна. Это эгоистичное желание собаки на сене, а может, и того хуже — банальная попытка нагадить.