Возлюбленная белого хищника
Шрифт:
— Можно мы с Приз… с Рейгом поговорим наедине?
Под удивленными взглядами я поднялась с дивана и потянула зверя за собой в коридор.
— Почему не посоветовался? Даже не спросил моего мнения, — зашептала я, когда мы спрятались за стенкой.
— Потому что хочу, чтобы у нас была настоящая семья, где нет места всяким посторонним мужикам.
Настоящая семья…
Боже, да это просто когтями по оголенным нервам! Слова Призрака затронули тайные струны моей души. Какая женщина не мечтает о полной крепкой семье? Какая мать-одиночка
— Пойми, — Призрак коснулся моего подбородка, заставив приподнять голову, — Молли — оборотень. Общаться с биологическим отцом для нее опасно. Он чистокровный человек и, прости, такой слизняк. Лучше обрубить эту связь.
Возможно, он был прав.
Возможно, я вытащила счастливый билет, сорвала джекпот, ухватила за хвост удачу. Но что будет через месяц, когда сладкий запах истинности рассеется?
В гостиной Призрак навис над Хаконом угрюмой скалой, подавляя беднягу всем своим видом.
— Пиши, — он положил перед ним лист бумаги, а сверху с глухим стуком водрузил ручку — как будто комара прихлопнул или забил гвоздь в крышку гроба. — Делай, как говорят, если не хочешь проблем.
Из-под манжет накрахмаленной рубашки выглянула белая шерсть, а на подбородке, еще недавно гладко выбритом, проступила щетина. Мрачный брутал, Призрак действительно выглядел человеком, способным обеспечить тебя проблемами до конца жизни.
— Да не ломайся ты, — занервничала кукла. Очень ей не терпелось, чтобы ее мужчина избавился от обузы в лице бывшей жены с ребенком.
Красный, как помидор, Хакон склонился над бумагой и принялся писать под диктовку Оскара.
Глава 19
— То есть он не оборотень? — скосила я взгляд на Призрака, ведущего машину сквозь ночь.
— Определенно нет.
Опустив голову, я уставилась на свои руки, нервно смявшие ткань платья на коленях. Через окно на ладони упал красный отблеск от светофора.
— Если я не родная дочь Магнуса и Хакон не оборотень, то откуда у Молли эта мутация? Получается, от меня? Я — зверь?
— Сто раз тебе об этом говорил. Ты еще сомневалась?
Закрыв глаза, я прислушалась к своим ощущениям. Чувствовала ли я в себе что-то особенное, дикое, животное? Всю жизни у меня был отменный слух, да и на зрение я никогда не жаловалась. Подруги часто удивлялись, как хорошо я ориентируюсь в темноте.
— Значит, мои настоящие родители такие, как ты?
— Попробуем собрать информацию о твоей семье. Узнаем у Магнуса, в каком приюте тебя удочерили, затем наведаемся туда. Должны были остаться документы.
— Как думаешь… они могут, — я закусила губу, — могут быть живы? Мои настоящие мама и папа.
— Конечно, — заверил Призрак, но после неловкой паузы, которая прозвучал красноречивее любых слов.
Солгал. Не хотел расстраивать.
Дома он попытался привычно сбежать в свою спальню,
В машине, да и у Хакона я замечала, как Призрак украдкой смазывает нос мазью, и сейчас видела ее блестящие остатки на коже у ноздрей. Пальцы легли поверх запястья, так что подушечками я почувствовала биение пульса. Сердце Рейга стучало, как отбойный молоток. Сильно. Громко.
— Агвид, — прохрипел зверь, тяжело дыша, — отпусти. Иначе я за себя не ручаюсь.
При виде ярких, горящих во мраке глаз меня охватил азарт, и я выдохнула, замирая в предвкушении: «Не ручайся» — и тут же была прижата к обжигающе горячей груди.
Призрак зарычал — хищник, настигший добычу, и оторвал меня от пола так, будто я ничего не весила. Пушинка, сметанная ураганом страсти, унесенная волной исступленной одержимости.
Почти сразу я поняла, что мне ничего не надо делать, что всё сделают за меня. Сладкая, всепоглощающая беспомощность. Просто расслабься и получай удовольствие.
До спальни на втором этаже мы не дошли. Не дошли даже до лестницы. Зверь взял меня там, где стоял. На весу. Ему даже не понадобилось прислонять меня к стене, настолько он был силен.
Треск — это Рейг порвал на мне платье, чтобы добраться до трусиков. Под напором пальцев резинка крошечных стрингов лопнула, полоснув по коже. Глухой стук, один, второй, — это я скинула с себя сапожки, которые друг за другом упали на паркет. Освободившись от обуви, я скрестила ноги на пояснице своего распаленного гиганта.
Зверь ворвался в меня мощно, одним толчком. Сразу заполнил всю. До предела. Без остатка. И начал двигаться, вбиваясь, растягивая, накачивая своей страстью. Как поршень. Как заведенный. Как робот, не знающий усталости.
Каждым мощным движением бедер Рейг словно утверждал на меня права, клеймил, и принадлежать ему было до безумия сладко. Хотелось большего, хотя меня и без того разрывало от ощущений.
Восторг. Сумасшедший жар. Боль от зубов, прихвативших кожу у изгиба плеча и шеи. Я бы кричала, если бы широкой ладонью Рейг не зажал мне рот, и, слава Богу, он догадался это сделать, иначе своими стонами я бы разбудили весь дом.
Впрочем, разбудила. Краем глаза я заметила, как на втором этаже загорелся свет и на лестнице мелькнула темная фигура Ингрид. Плевать. В этот момент мне было плевать на все, кроме любимых рук, бегущего по венам огня и хриплого дыхания у уха.
Безумие. Настоящее. Мы не занимались сексом, а тем более любовью — совокуплялись. Дико. Как животные. Это была концентрированная похоть. Яростное, неукротимое желание обладать друг другом.
Пальцы зверя отпустили мой рот, чтобы смять ягодицы на грани боли и удовольствия. Мозолистые ладони с размаха, рывком насадили на толстый, раскаленный ствол. Рыдая от наслаждения, я обвила руками шею своего любовника, едва не задушив его в объятиях.