Возлюбленная колдуна
Шрифт:
— Время для чего, Лаура?
— Мы едва знаем друг друга.
— У нас впереди много лет, чтобы получше познакомиться.
Лаура смотрела на его ладонь, лежащую на ее руке, попытавшись представить, каким будет прикосновение к его голой коже, и отдернула руку, чувствуя, что желудок сжался в тугой узел.
— Я понимаю, Лаура, вас тревожит, достойны ли вы породниться с семейством Гарднеров — ведь происхождение вашего отца…
Лаура подняла на него глаза.
— Происхождение моего отца?
Филипп
— Но уверяю вас, я решил, что из вас выйдет превосходная жена. В сущности, в вас почти нет ничего ирландского. Вы — как прекрасная мраморная статуя древней богини. Холодная. Равнодушная. Неприкосновенная.
Лаура удивленно посмотрела на него.
— Вы можете влюбиться в того, кто кажется вам холодным и равнодушным?
— Влюбиться? — Филипп нахмурился. — Я считал вас выше этих глупых женщин, которые настаивают на существовании какой-то таинственной страсти. Любой человек хорошего происхождения должен понимать, что подобных чувств следует избегать.
— Понятно. Итак, вы меня не любите.
Филипп лихорадочно задышал.
— Я восхищаюсь вами. Я уважаю вас. Я собираюсь до конца жизни окружить вас всевозможной роскошью. Как мне кажется, это все, чего может ожидать женщина от брака.
— Понятно…
Боже милосердный, и это все, что уготовано для нее в будущем? Неужели из ее жизни уйдут все времена года, кроме одного? Неужели для нее навсегда наступит вечная зима, а мечта о весеннем тепле так и останется мечтой?
— Ладно, Лаура, давайте кончать с этими детскими играми. Сегодня мы объявим о нашей помолвке.
— Нет!
Филипп глубоко вздохнул, и его темные брови сошлись над тонкой переносицей.
— Имеет ли ваше нежелание какое-либо отношение к Коннору Пакстону?
Ее щеки запылали, когда она встретила его злобный взгляд. Коннор! Как ей хотелось, чтобы он был рядом, чтобы его сила поддерживала ее.
— Очевидно, этот человек имеет на вас какое-то влияние. Должен сказать, что мне это вовсе не нравится, Лаура. И я уверен, что ваш отец будет сильно разочарован.
Лаура чувствовала, как силы покидают ее, подобно воде, утекающей через решето.
— Филипп, прошу вас! Мне нужно время, чтобы привыкнуть к мысли выйти за вас замуж.
Он нахмурился, глядя на нее так, как будто был судьей, готовым вынести вердикт.
— Похоже, вы наконец-то приходите в чувство.
Она выдавила из себя улыбку.
— Это так неожиданно, вот и все.
— Да, конечно. — Он самодовольно ухмыльнулся, и Лауре захотелось ударить его кулаком. — Я уверен, вы не могли даже представить, что вам так повезет и вы станете миссис Гарднер.
— Конечно, не могла.
— Ну хорошо. Но только не тяните время, Лаура. Я никогда не отличался особым терпением. — Он одернул полы жилета. — Простите меня, я обещал следующий танец Джулиет Марсдейл.
Лаура наблюдала, как он
Она взглянула на Коннора, следя за каждым его движением, наблюдая, как свет отливает сапфиром в его густых черных волосах, скользя взглядом по изгибу его улыбающихся губ и желая прикоснуться к ним. Ей был нужен он, и только он. Но сейчас он был так же далёко от нее, как тогда, когда жил, отделенный от нее тысячей лет.
Остин стоял около одной из трех французских дверей, выходивших на террасу, глядя, как его жена танцует вальс с Коннором. Было время, когда Сара чувствовала себя неуверенно на танцевальном полу, и вот теперь она, ослепительная и прекрасная, кружится в руках человека из другого мира и времени.
В его душе ярче солнца горела гордость — гордость за прекрасную леди, подарившую ему сына и больше счастья, чем он считал бы возможным. И восхищение молодым человеком, воплотившим в себе все, чем когда-либо обладал его народ. Они с Коннором действительно были родственниками — в самом прямом смысле.
Коннор был просто потрясающим человеком. Он прожил в этой стране меньше недели, а уже воспринял ее язык и культуру. Более того, Коннор покорил этот век. Он в гораздо большей степени казался в этом мире своим, чем большинство гостей на балу.
— Разве ваша жена не ждет ребенка?
У Остина напряглось все тело, когда к нему подошел Фрейзер Беннетт.
— Правильно. Ребенок должен родиться в августе.
Фрейзер неотрывно смотрел на Сару и Кон-нора.
— И вы думаете, что было разумно позволить вашей жене танцевать с этим дьяволом?
— Если бы я думал, что ей что-то грозит, я бы не подпустил Сару и на милю к этому человеку.
— Тех, кто занимается магией, всегда тянет к юным матерям. — Фрейзер взглянул на Остина и улыбнулся. — Будьте осторожны, Остин. Этот человек может околдовать вашу драгоценную супругу.
Остин искал внутреннего равновесия, чтобы утихомирить закипающий в нем гнев.
— Фрейзер, Коннор мечтает околдовать одну-единственную женщину. Фрейзер выкатил глаза.
— Вы по-прежнему верите, что он проделал весь этот путь ради женщины?
— У меня нет причин думать по-иному. — Остин спокойно встретил ледяной взгляд Фрейзера. — Послание, полученное от его матери, его поведение-все подтверждает гипотезу, что Коннор прибыл сюда, чтобы добиться руки Лауры Салливен.
— Если это верно, а я в это не верю, — Фрейзер отвел глаза, и его руки сжались в кулаки, когда он посмотрел на Коннора, — как вы полагаете, что сделает юный чародей, когда обнаружит, что желанная ему женщина обещана другому? До вас дошли слухи о ее помолвке с Филиппом Гарднером?