Возлюбленная Немезида
Шрифт:
— О Боже, — прошептал Джекоб, наваливаясь на нее. Теперь пришла очередь Флоренс поддерживать его.
— Не буду лгать… я спала с Дэвидом раз или два. Как-никак мы были помолвлены, — продолжала она, желая выложить на стол все карты до единой. — Но это было по-другому… Мы… В общем, если вспомнить все, разобраться не трудно.
Джекоб тихо охнул, будто получил удар в солнечное сплетение.
— О, Фло, какой же я был безответственный, даже не верится! Я был так одержим тобою, так хотел тебя, что у меня и мысли не возникло.
— Ну, я решила,
— Почему ты меня не остановила?
Флоренс удрученно усмехнулась про себя. Неужели мужчины до сих пор убеждены, что только им свойственно терять голову от сексуального желания?
— Потому что в тот момент я тоже была невменяема. Ни о чем не думала, кроме тебя.
— О Флоренс, Флоренс, — простонал он, едва не повисая на ней. Флоренс почувствовала, как в спину врезался край металлической ванны, но была почти рада этому. Хоть что-то отвлекает ее от сожаления. От боли утраты. От любви.
Спустя некоторое время, когда вода почти остыла, Джекоб разжал объятия и помог ей вылезти из ванны, с благоговением укутав в полотенце, словно бесценную хрустальную статуэтку. Поскольку спиртного в коттедже не было — а им обоим не мешало бы запить шокирующее откровение бренди, — он заварил чай и усадил ее с чашкой в руке в одно из кресел у камина. Наверное, было часов десять утра, предположила Флоренс, но ей казалось, что с тех пор, как она залезла в ванну и завела разговор о прошлом, минули уже сутки. С затаенным, почти неосознанным восхищением и еще более безотчетным томлением наблюдала она, как Джекоб быстро, но тщательно моется в остывшей ванне.
Погруженный в свои мысли, он молча натирал себя мыльной пеной и обливался водой и, то ли из-за глубокой задумчивости, то ли просто от отсутствия смущения, без всякого стеснения мыл интимные места — каждый жест, каждое движение настолько естественны и непринужденны, что Флоренс, несмотря на его молчание, чувствовала себя к нему ближе, чем когда бы то ни было прежде.
— Ну вот, теперь легче, — произнес через несколько минут Джекоб. Он обмотал вокруг пояса полотенце и плюхнулся в соседнее кресло. Флоренс решала, стоит ли ему напомнить, что теперь его очередь делиться своими тайнами. Она сбросила перед ним все свои маски — все, кроме одной, поправилась Флоренс, подумав о том, что скоро должна будет спокойно и собранно признаться ему в любви, — и ожидала от него ответной откровенности.
Она совсем уж собралась заговорить, но Джекоб вдруг закрыл глаза и, откинувшись в кресле, потер ладонями лицо.
Флоренс засомневалась. Уместно ли сейчас подвергать его допросу? Он только что узнал о том, что мог стать отцом, а подобный факт усвоить нелегко. Она за десять лет приспособилась к своим переживаниям, нужно и ему дать время привести в порядок чувства.
— Пойду-ка я оденусь, — заявила Флоренс, поднимаясь с кресла. — Хочешь еще чаю? — Кутаясь в полотенце, она глянула на свою чашку, потом на чашку Джекоба: оказывается, занятые своими мыслями, они не отпили
— Нет, спасибо. — Джекоб отнял от лица руки и посмотрел на Флоренс. В его лице сквозила какая-то странная обреченность, может быть ностальгия, тоска по прошлому, которого никогда не существовало. Это чувство было ей знакомо. Она тоже жалела о несостоявшихся десяти годах счастья с Джекобом и его ребенком.
— Ты хорошо себя чувствуешь, Джекоб? — спросила Флоренс, вновь заметив растерянность на его лице.
— Да, в целом… — Его губы дрогнули в кривой горестной усмешке. — Даже не знаю… Просто не дает покоя мысль, что у нас все могло бы сложиться иначе. — Он встал.
— Я тоже об этом думаю, — тихо сказала она. Ложная ностальгия захлестнула все ее существо, и она, подхваченная волной горькой радости, не раздумывая кинулась к Джекобу.
Упиваясь его страстным поцелуем, нежась в тепле мужских объятий, Флоренс едва ли сознавала, что полотенца сползли на пол к их ногам, и тем не менее в голове царила полная ясность, мысль работала четко. Сумеют ли они наверстать упущенное? Претворить в реальность то, что было назначено им судьбой еще десять лет назад? Смогут ли начать свой новый путь как единомышленники, а не как враги?
Ладони Джекоба ласкали ее все настойчивее, его разгоряченное тело все требовательнее возвещало о своих нуждах, с каждым мгновением все сильнее распаляя в ней ответное желание. Вопросы в конце концов угасли, и возобладали природные инстинкты. Ее пальцы поглаживали, бороздили, ощупывали его тело, язык сцепился с его языком в восхитительной чувственной схватке. Флоренс уже собралась перехватить инициативу и повести его наверх, в спальню, но тут ее сознание зафиксировало посторонние звуки.
Сначала послышался глухой рокот мощного мотора, потом все стихло, но в следующее мгновение раздались тяжелые шаги и стук в дверь.
— Не открывай! — рявкнул Джекоб, крепче прижимая ее к себе и лишний раз давая понять, насколько несвоевременно вмешательство незваного гостя. Флоренс готова была подчиниться, но резкий настойчивый стук не прекращался.
— Придется открыть, — сказала она, неохотно высвобождаясь из его объятий. — Наш визитер, кто бы он ни был, может заглянуть в окно, чтобы проверить, есть кто-нибудь в доме или нет! — Поглощенные друг другом, они даже не подумали о том, чтобы задернуть шторы.
Джекоб живо накинул на нее свой халат, а сам схватил первое подвернувшееся под руку полотенце и быстро намотал вокруг пояса.
— Я открою, — коротко бросил он, решительно отводя ее подальше от двери и от глаз нежданного посетителя.
Флоренс напрягала слух, пытаясь уловить подробности переговоров двух мужских голосов, один из которых принадлежал Джекобу, и пришла к выводу, что их покой нарушил почтовый курьер, прибывший на мотоцикле. Джекоба попросили расписаться, вручили пакет, потом послышался топот удалявшихся по тропинке шагов, вновь взревел мотор. С затаенным дыханием Флоренс ждала возвращения Джекоба.