Возмездие королевы Виктории
Шрифт:
– Погоди! Не только он, дай-ка подумать.
– Тони бездумно сделал порядочный глоток из своего стакана, поперхнулся и закашлялся от крепкого пойла. Обойдя вокруг стола, Эстер крепко стукнула его по спине, вышибив кашель, а заодно, видимо, растормошив память.
– Стопка банкнот, которую я взял у полковника, была принесена ему Рамоном с самолета. И я слышал, как он говорил, что они для перекупщика. Полагаю, образцы для заключения сделки. Может, это тот же самый перекупщик?
– Может, да, может, нет. Но это ниточка, и, наверное, единственная, имеющаяся в нашем распоряжении.
– Ладно, тогда по ней и последуем. Если нам удастся найти перекупщика, которого планировали
– Существует весьма высокая вероятность, что ты прав. Но нет ли каких-либо других улик, указывающих на личность этого перекупщика? Может, кто-нибудь еще видел его? Должно же быть описание внешности.
– Может быть, но о нем мы должны спрашивать Вилли или еще кого-нибудь из тех, кто тогда находился в доме в Каррадейле. Все, что мне известно, это тип его автомобиля и номер.
Эстер медленно подняла глаза, полные темных глубин, способных утопить любого мужчину, и встретилась с Тони взглядом. Одухотворенные средиземноморские глаза, очень напоминающие египетские глаза Жасмин, - хотя вряд ли разумно говорить об этом Эстер. Взгляд этих глаз тщательно изучил Тони, затем изящная рука протянулась к его стакану и налила малую толику "Олд Морталити". Залпом опрокинув стакан, Эстер вздохнула.
– Тони, ты подкидываешь сюрприз за сюрпризом. Почему ты не упомянул об этом раньше?
– Потому что забыл, честное слово. Я просто не успевал оглянуться, знаешь ли. Я слышал, как кто-то прокричал о машине, и нацарапал информацию о ней на стодолларовой купюре, чтобы не забыть. Вот.
– Он выхватил бумажник из кармана - и побледнел.
– Я разменял купюру с записью!
Тони быстро зашелестел банкнотами, переворачивая каждую и поднося к свету, и наконец вздохнул всей грудью.
– Нет, не разменял. Извини за переполох. Для надежности я сунул ее в средину пачки. Вот она. ЗЛН, это должно означать зеленая, затем КАПРИ и номер 8463Y. Записала?
– Да. Прости меня, я на минуточку, посажу Исая на телефон. У нас есть кое-какие знакомые в департаменте полиции, которые уладят нам это дело, как обычный запрос на информацию.
Она вернулась через минуту с весьма задумчивым видом.
– Мы только что получили рапорт от нашего наблюдателя у дома полковника. Очень грязный автобус "Фольксваген" остановился возле дома, и в дом вошли пятеро кубинцев. Тебе что-нибудь известно об этом?
– Несомненно. На этом драндулете мы и ездили в Шотландию. Это, должно быть, Хорхе и остальные вернулись с поджатыми хвостами, потому что шотландцы захватили полковника. А без него они не знают, что делать.
– А Хорхе не один ли из тех, с самолета?
– Верно, заместитель командира кубинских террористов.
– Может, он знает перекупщика?
– Весьма и весьма возможно.
– А если не знает он, то эта Жасмин может знать. Или кто-то еще из присутствующих в доме. По-моему, настало время отправиться переговорить с ними. Не хочешь ли поприсутствовать, пока мы будет беседовать с ними? Должна предупредить тебя, это абсолютно противозаконно и может быть опасно.
– Поехали, - глухо рассмеялся Тони.
– Если мы не узнаем, у кого деньги, я буду преступником в бегах до скончания своих дней. Одним обвинением больше, одним меньше - какая разница?
– Вот это сила духа! Из тебя выйдет отличный международный агент, если ты только сам захочешь.
Воодушевленный этим сомнительным комплиментом, Тони отхлебнул еще глоточек шотландского, пока шестеренки организации раскручивались в подготовке
– Мы дадим им пару минут для начала, - сказала Эстер.
– Мы прибудем, когда фейерверки угаснут. Мы не хотим, чтобы ты пострадал.
Тони быстро зашевелил бровями, ткнув большим пальцем в сторону водителя, чьи крупные, красные уши кокни находились прямо за открытой загородкой. Типичный лондонский таксист, толстошеий, с мощной челюстью, непоколебимый, как Гибралтар, англичанин до мозга костей.
– Шалом, - сказала Эстер.
– Шалом, Эстерля, - отозвался таксист.
– Как поживает папочка?
– Радуется жизни в киббуце. Выращивает апельсины и очень гордится ими.
– Апельсины, да. Mishugganah [41] арабы, нет. Пусть так и продолжает. Передай привет, когда увидишь.
Все, что проделал ударный отряд израильских агентов, было проделано очень быстро. Такси прокатило по полутемным улицам и остановилось перед знакомым домом, позади еще более знакомого автобуса "Фольксваген" - шикарного террористического транспорта. Как только Тони и Эстер поднялись по ступенькам крыльца, парадная дверь распахнулась, и Инон, а может, Исайя, взмахом пригласил их войти.
41
Дикие (идиш).
– Как воды напиться, - провозгласил он.
– Большинство спало, когда мы ворвались. Мы их собрали в чем-то вроде конференц-зала на первом этаже.
Единственным свидетельством применения силы были сколы от долота рядом с замком парадной двери и пансионер "Мармион, постель и завтрак", покачивающийся на кушетке в холле с автоматом "Брен" на коленях; он радостно помахал им, пока они поднимались по лестнице.
– Это больше смахивает на пентагонский зал военного совета, - заметил Тони, когда они вошли в просторную комнату, где собрали захваченных в плен. Обширный блестящий стол в окружении стульев занял почти все помещение. Задернутые шторами окна занимали одну длинную стену, а противоположная была завешена огромной картой мира. Как на гиперболизированных картах и открытках, продаваемых туристам в великом штате Техас, Куба здесь была преувеличена, чтобы соответствовать размеру сердец ее пребывающих в изгнании сыновей. Она маячила, большая и зеленая, близ берегов блеклых Соединенных Штатов, рядом с усохшей Центральной Америкой - грандиозный, процветающий остров размером с две трети Африки. От нее зеленые стрелки - даже красный карандаш не допускалась в этот бастион антикоммунизма - вели к главным столицам мира. На случай, если эта гипертрофия простого Карибского острова до статуса мировой державы будет неправильно понята, стену в дальнем конце занимал один чудовищный портрет в золотой раме и траурном обрамлении, изображавший хмурого индивидуума в мундире главнокомандующего галактической армии или кого-то в том же роде, смахивающего на покойного, но незабвенного Фульхенсио Батисту. Намного ниже на той же стене - конечно, левее - находился куда более миниатюрный, криво повешенный портрет Фиделя Кастро. Им пользовались в качестве мишени, и сейчас он напоминал подушечку для булавок - утыкан дротиками, покрыт рядом пулевых отверстий и пробит охотничьей стрелой со стальным наконечником.