Возмездие обреченных: без иллюстр.
Шрифт:
— Хуй с тобой, ты прав, — угомонился Хэз.
— Поднять осужденного!
Хэз сполз с Симпсона, и тот встал на ноги. Нос у него был разбит, и кровь стекала на рубашку. Пятна получались ярко-красные. Но Симпсон, похоже, смирился. Он уже больше не рыдал. Только в глазах его застыл ужас. Смотреть в них было невыносимо.
— Дай мне сигарету, — бросил я Моргану.
Он сунул одну мне прямо в рот.
— Зажги.
Морган поднес огонь, и я затянулся. Завязывая петлю на веревке, я поигрывал сигаретой, перемещая ее из одного краешка рта в другой, и выпускал дым через нос.
— Ввести
Над задним крыльцом был навес. Я перекинул веревку через балку и подтянул петлю на уровень лица Симпсона. Продолжать мне не хотелось. Я думал, что Симпсон уже получил сполна, но ведь я считался вожаком, и мне предстояла разборка с Хэзом, значит, я не должен был выказывать свою слабость.
— Может, не стоит? — засомневался Морган.
— Этот человек признан виновным! — проорал я.
— Правильно! — поддержал Хэз. — Давайте вздернем его!
— Эй, смотрите, — сказал Морган, — он обоссался.
И точно, по штанам Симпсона расползалось темное пятно.
— Зассыха, — поморщился я, накинул петлю на шею Симпсона и потянул за свободный конец веревки.
Симпсон стал подниматься, и когда он встал на цыпочки, я привязал веревку к водопроводному крану. Соорудив крепкий узел, я сказал:
— Съебываем отсюда.
Симпсон еле-еле касался кончиками пальцев пола, в общем-то, он не висел, но выглядел уже мертвым.
Я побежал. Морган и Хэз дернули за мной. Мы выскочили на улицу. Морган рванул к себе, Хэз к себе. Я сообразил, что мне-то подаваться некуда. Хэз или забыл, что хотел разобраться со мной, или передумал.
Потоптавшись перед домом, я побежал обратно на задний двор. Симпсон все еще стоял на цыпочках, чуть покачиваясь. Мы забыли завязать ему руки, и он пытался ослабить петлю, но пальцы соскальзывали. Я бросился к крану и отвязал веревку. Симпсон рухнул на крыльцо и скатился на траву. Он лежал лицом вниз. Я перевернул его и снял кляп. Дело было дрянь, похоже, он действительно умирал. Я склонился к нему и заговорил:
— Послушай, мудило, не умирай. Я не хотел убивать тебя, точно говорю. Ну, если ты все же окочуришься, то извини, конечно, но если выживешь и, не дай бог, расскажешь кому-нибудь, то тебе точно пиздец. Ты понял меня?
Симпсон не отвечал. Он просто таращился на меня. Выглядел он ужасно. Лицо его было бордовым, на шее выделялся рубец от веревки.
Я встал и еще некоторое время наблюдал за ним. Он так и не пошевелился. Дело принимало крутой оборот. Земля стала уходить у меня из-под ног. В конце концов я взял себя в руки, закурил, глубоко затянулся и пошел прочь. Было около четырех. Я стал бродить по окрестности. Спустился к бульвару и побрел по нему. Я размышлял. Мне казалось, что жизнь моя заканчивается. Симпсон всегда был одиночкой. Он никогда не общался с нами, другими пацанами. Это выглядело странным. Может быть, именно это и не давало нам покоя. И еще, было в нем что-то отталкивающее. С одной стороны, я чувствовал, что совершил нечто ужасное, а с другой — вроде бы и нет. Это двойственное чувство овладело мной, исходило оно из живота. Я продолжал бродить, дошел до автострады и вернулся обратно. Ботинки натерли ноги. Родители всегда покупали мне дешевую обувь.
Когда я вернулся на свою улицу, уже был вечер. Медленно я подошел к дому и направился на задний двор. Симпсона там уже не было. И веревки тоже. Возможно, парень был уже на небесах, возможно, где-нибудь еще. Я огляделся.
В дверном проеме появилась физиономия отца.
— Иди сюда, — позвал он меня.
Я взошел на крыльцо и, не останавливаясь, направился в дом.
— Матери еще нет дома, но это и хорошо. Иди в свою комнату, у меня есть к тебе небольшой разговор.
Я поднялся к себе, уселся на кровать и стал разглядывать свои разваливающиеся башмаки. Мой отец был здоровым мужиком — шесть футов. Крупная голова, злые глаза под густыми бровями, тонкие губы и огромные уши. Капризен и придирчив.
— Где ты был?
— Гулял.
— Гулял? Зачем?
— Нравится.
— С каких это пор?
— С сегодняшнего дня.
Долгое молчание, затем он продолжил:
— Что произошло сегодня у нас на заднем дворе?
— Значит, он не умер.
— Кто?
— Я предупреждал его, чтобы он не болтал. Если ты все знаешь, значит, он жив.
— Он не умер, а вот его родители собирались звонить в полицию. Я весь вечер уговаривал их не делать этого. Если бы они позвонили в полицию, это бы убило твою мать! Ты понимаешь это?
Я молчал.
— Я должен заплатить им, чтобы они успокоились. Плюс затраты за медицинское обследование. Но я возьмусь за тебя, я буду пороть тебя, пока ты не исправишься. Обещаю: я сделаю из своего сына человека.
Он стоял в дверях, огромный и неподвижный. Я смотрел в его глаза, сверкающие под густыми бровями.
— Предпочитаю полицию, — сказал я. — Сдай меня лучше полицейским.
Он стал медленно надвигаться на меня.
— Полиция понятия не имеет, что им делать с такими людьми, как ты.
Я поднялся с кровати и сжал кулаки.
— Ну, давай, подходи, — процедил я. — Я сделаю тебя!
Он атаковал так стремительно и удар его был такой сильный, что я ничего не успел почувствовать, только ослепительная вспышка — и я лежу на полу.
— Тебе лучше убить меня сейчас, — сказал я, поднявшись, — иначе, когда я выросту, я убью тебя!
От следующего удара я закатился под кровать. Мне захотелось остаться там навсегда. Я смотрел на пружины, и они казались мне такими приветливыми и прекрасными. Я расхохотался, это был панический смех, но я никак не мог остановиться, потому что вдруг подумал, что, возможно, Симпсон и вправду дрючил какую-нибудь девчонку под нашим домом.
— Чего ты смеешься! — заорал отец. — Нет, ты не мой сын, ты — сын Сатаны!
И тут я увидел его огромную руку, тянущуюся за мной под кровать. Когда он был уже готов сцапать меня, я обхватил его кисть обеими руками и что было мочи впился в нее зубами. Раздался страшный вопль, и рука исчезла. Я ощутил вкус его плоти у себя во рту и сплюнул. Симпсон выжил, подумал я, но мне, похоже, предстоит скоро умереть.
— Ну что ж, — послышался спокойный голос отца, — раз ты так этого хочешь, видит Бог, ты это получишь.