Возмездие (Сб.)
Шрифт:
— Успокойтесь, — сказал Упиц. — Колонна вызвана из Гамбурга.
— Вот теперь ясно, — Аскер вытер лоб. — Теперь можно разговаривать с шефом.
— Передайте, что послезавтра на рассвете архивы будут в безопасности.
— Хорошо. Не подвезёте ли меня к вокзалу?
Зейферт кивнул. Скоро машина остановилась на привокзальной площади. Аскер вылез.
— Прощайте, — сказал он. И, обращаясь к Упицу, добавил: — Быть может, мне придётся навестить вас завтра, в Карлслусте. Как вас найти?
— Звоните дежурному по гестапо. Он будет знать.
Автомобиль отъехал.
Глава
Через два часа после встречи Аскера с Зейфертом и Упицем в домик Тамары Штыревой принесли телеграмму. Текст был самый безобидный, но капитан Люлько разволновался. Он составил короткую шифровку, которую Тамара, как только настало время связи, передала в эфир. Сам же Люлько собрался и ушёл.
Несколько часов спустя, глубокой ночью, с аэродрома близ Варшавы поднялась тройка тяжёлых транспортных машин. В воздухе звено транспортников встретилось с группой бомбардировщиков, шедшей на Запад. Встреча была согласована заранее. Бомбардировщики расступились, и грузовые самолёты заняли место в центре строя.
Медленно текло время. Штурманы методически отмечали прохождение маршрута: Кутно… Конин… Познань… Варта… Теперь ещё два десятка километров — и Берлин. По команде флагмана самолёты повернули к северу и обошли Берлин. Вскоре далеко внизу промелькнули редкие огоньки. Штурман ведущей группы определил: по дороге Эберсвальде — Виттенберге движется колонна автомашин. Бомбардировщики прошли над колонной, не удостоив её вниманием. Затем в просвете между облаками тускло блеснула извивающаяся полоска. Это была Эльба. Самолёты взяли ещё севернее и пошли над рекой. Они миновали Остбург, тоже не задержавшись над ним. Следующий большой населённый пункт был Карлслуст. Самолёты шли туда.
Группа вышла на цель незадолго до рассвета. Первый удар был нанесён по системе противовоздушной обороны. Самолёты располагали точными данными о дислокации средств ПВО и с первых же заходов подавили зенитную батарею, несколько прожекторов, разбили две артиллерийские радиолокационные установки.
Затем налёту подвергся аэродром, расположенный к северо-западу от Карлслуста. Самолёты действовали, не встречая серьёзного сопротивления. Стреляли только батареи и пулемётные установки, оборонявшие аэродром. Вражеских же истребителей в воздухе не было. Осенью предпоследнего года войны, когда над Германией непрестанно висели эскадры бомбардировочной авиации союзников, фашистские истребители уже не представляли той силы, какой являлись в первый период войны. Многие тысячи «мессершмиттов» и «хейнкелей» нашли могилу на Восточном фронте от огня советских лётчиков и зенитчиков, немалое количество гитлеровских истребителей было уничтожено американцами и англичанами. И теперь нередко случалось, что при налётах на объекты в глубоком фашистском тылу навстречу бомбардировщикам не поднимался ни один истребитель.
Так было и при описываемом налёте на Карлслуст. Советские самолёты стали в круг над аэродромом, осветили его, разбомбили служебные помещения, два ангара и метеостанцию. Одна из бомб угодила в подземное бензохранилище, вверх взметнулось пламя, потянулись клубы дыма. Специально выделенные самолёты вели бой с зенитной артиллерией.
В разгар бомбёжки тройка транспортных самолётов скользнула в
В заключение бомбардировщики уложили серию стокилограммовых бомб на северо-восточной окраине Карлслуста, где было несколько промышленных предприятий, и дальше — в направлении к лесу на берегу Эльбы, близ моста и развилки дорог.
Утром адъютант доложил генералу Упицу, что вызванный работник прибыл из Остбурга и ждёт.
Упиц приказал ввести его. В кабинет вошёл штурмфюрер Адольф Торп.
Упиц разрешил ему сесть и начал беседу.
— Вызваны по важному делу, — сказал он. — О том, что бомбят Карлслуст, знаете?
— Да.
— Учтите: бомбят русские.
— Разве не янки? — Торп был удивлён.
— Русские, — повторил Упиц. — В том-то и дело. За четыре последних дня четыре налёта. Город не трогают — только окраины и окрестности, главным образом северо-запад и северо-восток. — Он помолчал. — Действуют так неспроста. По всему выходит, что мы были излишне самонадеянны.
И Упиц поведал Торпу о секретном хранилище.
— Да, видимо, разнюхали о тайнике, — сказал Торп. — Разнюхали, но не знают точно, где он. Вот и нащупывают. Это не случайно, что бомбят также и магистрали, идущие на запад. Стремятся вывести их из строя, чтобы воспрепятствовать эвакуации тайника. Из трех дорог уже разбиты две. Торопятся…
Упиц молчал.
— А что, если в Карлслуст перебрался тот самый разведчик русских?
— осторожно спросил Торп.
— Краузе-Губе?
— Да. Ведь он мог так поступить, господин группенфюрер, хотя бы для того, чтобы убедиться: налёты достигли цели и архивы уничтожены.
— Мог, — сказал Упиц. — Тем более, что в Остбурге ему уже нельзя было оставаться. Да, вы верно рассуждаете, Торп. Я вас по этому делу и вызвал. Отправляйтесь в Карлслуст. Там предстоит серьёзное дело. А у меня тревожно на душе… Отправляйтесь и как следует пошарьте в городе.
— Но этого Краузе я видел только раз, да и то со спины.
— Кюмметц и другие составили словесный портрет. И он у вас.
— Словесный портрет хорош, когда у человека имеются особые приметы. В описании же, которым располагаю я, — ничего, за что можно было бы ухватиться.
— Все равно, Торп. Отправляйтесь. Я тоже буду там, но позднее. А вы поезжайте сейчас. Сию минуту, Торп. Я распоряжусь, чтобы вам дали машину.
— Не надо, господин группенфюрер, у меня сильный мотоцикл.
— Ну и отлично. До Карлслуста недалеко.
— На моем мотоцикле часа три.
— Выезжайте немедленно. — Упиц встал. — Вечером я приеду. Явитесь ко мне. Вам будет дано другое важное задание.
Берлинский поезд прибыл в Карлслуст на рассвете, когда налёт советских бомбардировщиков на город был закончен.
С этим поездом вернулся Аскер. Он вышел на площадь. В воздухе висели клочья ржавого дыма. Ветер мел по тротуару хлопья тяжёлой, жирной сажи. Где-то вдали играли в небе отблески пожара. Было тихо, пахло гарью.