Возмездие
Шрифт:
— Все готово, товарищ майор! — доложил Горшков.
— Бумаги зашили? — Млынский пощупал плечо паренька.
— Так точно! — ответил Горшков.
Майор склонился к Алеше.
— Будь осторожен, сынок. Деду большой привет. Скажи, скучаем тут без него…
— Я сделаю все. Не беспокойтесь, Иван Петрович, — сказал паренек.
На окраине города, недавно отбитого у фашистов, в небольшом доме, окруженном большим,
Сержант, приняв радиограмму, передал ее шифровальщику. Через некоторое время офицер диктовал ее содержание машинистке:
— «…по 2 января 1944 года взорвано три эшелона с боеприпасами, четыре — с боевой техникой, сожжено семь эшелонов с горючим, уничтожено свыше двух тысяч гитлеровских солдат и офицеров…»
В маленькой комнатке машбюро было шумно — стучали машинки и несколько офицеров одновременно диктовали сводки:
— «От Семиренко:…в связи с приближением фронта в ближайшие дни переходим на запасную базу обкома в Полесье…»
— «От Афанасьева:…в штаб группы армий прибыл специалист по провокациям и антипартизанской войне штурмбанфюрер СС Занге. Ожидается усиление карательных действий…»
— «От Млынского:…развернулись большие работы по созданию сильно укрепленной, глубоко эшелонированной обороны на линии…»
В кабинете командующего фронтом генерал-полковника Ермолаева шел Военный совет. За длинным широким столом, на котором лежали оперативные карты, расположились члены Военного совета. Начальник разведуправления фронта, подтянутый, моложавый генерал-майор Елисеев, перебирая в руках разведсводки и показывая карандашом на карте, стоя докладывал Военному совету:
— Авиаразведка подтверждает данные, полученные от Млынского и Афанасьева: противник развернул работы по созданию мощных укрепрайонов. Фон Хорну переданы в резерв значительные силы. В тылах и на коммуникациях нашего фронта отмечена усиленная активность разведки противника. Обезврежено двадцать диверсионных групп…
— Фашисты хотят выиграть время и затевают какую-то крупную игру, — сказал член Военного совета фронта генерал-лейтенант Садовников. — Думаю, в этой связи сообщения Млынского о так называемом «оружии возмездия» представляют особый интерес… Об этом надо доложить немедленно в Ставку.
— Согласен, —
— Есть! — сказал Елисеев и, немного помедлив, спросил — Разрешите, товарищ командующий, привлечь к решению этой задачи майора Млынского?
— Согласен, — подтвердил Ермолаев.
Ранним морозным утром по дороге, которую переметала поземка, легким шагом к городу, видневшемуся вдали, шел Алеша. Изредка его обгоняли тяжелые немецкие грузовики, еще реже попадались крестьянские возы да с воем проносились связные на мотоциклах.
Полицейский патруль задержал Алешу на окраине небольшого поселка.
— А ну стой! Документы!
— Какой документ? Мне пятнадцати нету… Я в деревню ходил, на продукты чего-нибудь обменять, — канючил Алеша, снимая с плеча тощий мешок. — Вот, глядите…
— А ну, ублюдок, заткнись! Брось мешок, выворачивай карманы!
Алеша послушно исполнил приказание, продолжая хныкать:
— Нету у меня ничего…
Один из полицаев — здоровенный бугай — взял Алешу за шиворот и подтолкнул к крытому грузовику, который стоял на обочине дороги.
— Работать надо или воровать, а не шляться без толку, не маленький!
Алешу швырнули в кузов, где уже было несколько таких же, как он, или, может, постарше, девушек и парней.
Полицай, отряхивая ладони, сказал напарнику:
— Есть ему пятнадцать или нету, проверять не будут. — И крикнул Алеше: — Ты еще «спасибо» скажешь, щенок, что поедешь работать в Германию, а не сдохнешь здесь с голодухи или от нашей пули!..
Неподалеку от города, у самого леса, находилось разрушенное здание бывшего санатория. К нему вела плохо расчищенная дорога, по которой с трудом пробирался «Мерседес» бригаденфюрера Вольфа в сопровождении эскорта мотоциклистов.
Здание было огорожено забором из колючей проволоки. У ворот двое часовых в длинных овчинных шубах и меховых шапках остановили машину.
Только тщательно сверив фотографии в документах с оригиналами и проверив наличие особых отметок, один из часовых дал знак открыть ворота. Эскорт мотоциклистов не пропустили.
Метров через пятьдесят за воротами дорога неожиданно кончалась небольшой площадкой. Дальше, мимо разбитого здания, через бывший парк к лесу вела меж сугробов лишь узкая тропа.