Возмездие
Шрифт:
На седьмом этаже, где располагались камеры под усиленной охраной, дежурный в пуленепробиваемой будке в центре этажа направил ее к прочной стальной двери в конце коридора, с небольшим толстым оконцем. Когда Си-Джей дошла до двери, громко прозвенел звонок и дверь открылась. Женщина шагнула внутрь, и дверь тут же захлопнулась с глухим звуком. Си-Джей оказалась в еще одном коротком коридоре, где со стен точно так же облезала зеленая краска; в конце его находилась дверь из стальных прутов. На стенах были установлены три видеокамеры, которые записывали все происходящее. С того места, где женщина встала, она могла видеть камеру полностью. Там находился
Когда дверь в камеру только открылась, Бантлинг поднял голову и взглянул на Си-Джей, но женщина смотрела на Лурдес Рубио, которая сидела за столом справа от Бантлинга. Си-Джей чувствовала, как Бантлинг следит за ней, пока она идет по камере. Если не считать металлического стола и трех стульев, в помещении отсутствовала мебель. Здесь было холодно, и Си-Джей поежилась. Ей стало очень неуютно.
— Доброе утро, Лурдес. — Си-Джей села напротив этой пары, открыла портфель и достала блокнот.
— Доброе утро, — ответила Лурдес, подняв глаза от стопки бумаг перед собой. — Спасибо, что вы согласились встретиться с нами сегодня утром.
— Вы хотели поговорить о вашем заявлении. Слушаю вас. — Си-Джей смотрела только на Лурдес.
— Да, мы должны обсудить кое-какие вопросы, которые определенно повлияют на любые заявления. — Лурдес вздохнула, через мгновение взяла толстую пачку бумаг и положила перед Си-Джей.
— Что это? — спросила Си-Джей и нахмурилась.
— Мое заявление об отстранении вас от ведения этого дела.
Си-Джей быстро просмотрела заявление, в то время как Лурдес продолжала говорить тихим голосом:
— У нас есть основания считать, мисс Таунсенд, что ваше отношение к обвиняемому не может считаться непредвзятым. Завтра мы подадим официальный запрос на имя судьи Часкела об отстранении вас от дела. Я также планирую лично обратиться к прокурору штата для обсуждения этого вопроса.
Си-Джей сглотнула. Ее охватила паника, подобная той, которую, вероятно, чувствует зверь, когда над ним защелкивается капкан. Создалось ощущение, словно кто-то исподтишка кулаком врезал ей в живот. Ей удалось только выдавить из себя:
— Простите... А что именно заставляет вас сомневаться относительно моего отношения к обвиняемому?
— У нас есть основания считать... Ну, мы столкнулись с фактами...
Лурдес моргнула и замолчала. Затем она посмотрела в свой блокнот, неприятный момент затягивался. Си-Джей чувствовала на себе взгляд Бантлинга, который ни разу не отвел глаз. Ей в нос бил его запах, висевший в холодном воздухе. Его длинные пальцы отковыривали кусочки отваливающейся зеленой краски от металлического стола, к которому он был пристегнут наручниками; зеленые кусочки падали на пол. Уголок его губ был приподнят в усмешке. Бантлинг выглядел как ребенок, который знает что-то, неизвестное никому другому из класса. Си-Джей сфокусировала внимание на Лурдес, но колени у нее под столом начали дрожать.
Лурдес говорила тихо и все еще смотрела в блокнот.
— Я знаю, что вы совершенно легально поменяли имя и фамилию. Раньше вас
Это было интересно — выбор Лурдес местоимений в произнесенной речи. Теперь Бантлинг улыбался, а пока Лурдес говорила, кивал, словно она была священником, произносившим великую проповедь. Его взгляд перемещался вверх и вниз по телу Си-Джей. Она знала, что он думает, и тут же почувствовала себя грязной и обнаженной в помещении, полном зрителей. Си-Джей сидела абсолютно неподвижно, пораженная заявлением. Что она может сказать? Что она может сказать?! Ее мозг пытался быстро подобрать ответ. Она покраснела, и в помещении повисло молчание.
Затем заговорил он. Голос из кошмарных снов, теперь звучащий менее чем в двух футах от нее:
— Я все еще помню твой вкус. — Бантлинг, продолжая улыбаться, склонился к Си-Джей через стол и, открыв рот, медленно провел по верхней губе кончиком длинного розового языка, затем закрыл глаза, словно предаваясь мечтаниям. — М-м-м, м-м-м, хорошо, Хлоя. Или мне следует звать тебя Фасолькой?
Лурдес резко выпрямилась и крикнула ему в лицо:
— Мистер Бантлинг! Это вам не поможет! Заткнитесь!
Теперь колени Хлои дрожали, и она слегка приподняла ступни над полом, чтобы Бантлинг не услышал, как ее каблуки стучат по цементу. Ей казалось, ее сейчас стошнит, и страшно хотелось убежать отсюда. На нее снова устроили засаду.
Но она не могла сдвинуться с места. Она не могла уйти, потому что теперь наступил тот самый миг. Миг, которого она ждала, миг, которого она боялась.
«Скажи все сейчас, и тогда ты навсегда решишь свои проблемы».
Си-Джей встретилась взглядом с Бантлингом и долгие секунды не отводила его от подлых, мерзких и отвратительных глаз. Его губы исказила ухмылка, а в глазах горело возбуждение, она же боролась с собой, чтобы наконец начать говорить. Когда ее голос все-таки зазвучал, он был тихим, но сильным и уверенным. Си-Джей поразилась этому.
— Не знаю уж, как вы выяснили про преступление, жертвой которого я оказалась, мистер Бантлинг. Подозреваю, что по полицейским отчетам. Это случилось очень давно. И ваше заявление тошнотворно, в особенности если вы своим извращенным больным умом пришли к мысли, что оно даст вам какое-то преимущество на судебном процессе.
Теперь пришла ее очередь. Си-Джей почувствовала, как ярость внутри ее нарастает, набирается сил и отталкивает в сторону слабую Хлою, которая хотела убежать и спрятаться. Си-Джей Таунсенд наклонилась вперед и удерживала взгляд холодных голубых глаз Бантлинга. В этих глазах она вдруг увидела промелькнувший шок, намек на смущение. Она заговорила еще тише, почти шепотом, но знала, что Бантлинг ее слышит.