Возмездие
Шрифт:
— Вы говорите о том, как на вас напали, как вас изнасиловали? Вы не хотите делиться с Домиником этим? — поинтересовался Чамберс. — Может, как раз если вы поделитесь ими, то станете ближе?
— Нет. Кроме изнасилования, есть и другое, но я не хочу обсуждать это сегодня. Не сейчас.
Си-Джей вспомнила то, что не покроет обязанность доктора не разглашать конфиденциальных бесед с пациентом. Она имела в виду совершенные преступления и будущие нарушения. Си-Джей изъяла улики, покрывает свидетеля и помогает ему лжесвидетельствовать. Все это считается преступной деятельностью. Ей нужно проявлять осторожность,
— А вы уже были близки?
От этого вопроса ей стало неуютно. Возможно, в прошлом она с легкостью ответила бы на этот вопрос, но теперь у доктора Чамберса сложились профессиональные отношения со всеми участвующими в деле. Си-Джей непроизвольно остановилась за креслом.
— Да, — все-таки сказала она.
— И?..
— И это было... — Си-Джей замолчала на мгновение, словно что-то вспоминая. — Это было мило. Однако это не случилось сразу же. Мы просто пошли вместе поужинать вечером после... после того, что случилось в тюрьме.
— После того как Бантлинг со своим адвокатом бросили обвинение вам в лицо?
— Да. Все правильно. — Си-Джей поделилась с врачом утверждениями Бантлинга о том, что именно он ее изнасиловал. Она не стала говорить про обвинения Лурдес в преднамеренном сокрытии доказательств. — В тот вечер я не могла возвращаться домой. Мне требовалось, чтобы рядом был Доминик. Я была жутко напугана — воспоминания нахлынули, словно все случилось вчера, и я не могла возвращаться одна в пустую квартиру. Я знаю, что на этом нельзя строить отношения — на страхе, — но той ночью мы не спали вместе. Это был просто ужин. Это было общение. Это было больше, чем вначале, какое-то время назад. Мне просто требовалось находиться рядом с ним в тот вечер. Я не могу это объяснить.
Си-Джей подошла к окну и выглянула на запруженную машинами улицу в районе Корал-Гейблс — уже начался час пик. Занятые люди носятся взад-вперед по жизни.
— В любом случае это просто произошло между нами. Мы медленно пришли к этому. Прошлой ночью. Я не была ни с кем близка после того маклера несколько лет назад и, если честно, никогда не думала, что это когда-то может быть приятно. Но все получилось тепло, приятно, хорошо. Даже в полной темноте я боялась из-за шрамов того, что скажет Доминик, когда их коснется, что он подумает...
Си-Джей вспомнила свою спальню и теплые руки Доминика, которые нежно поглаживали ее чуть ниже спины, когда он целовал ее, его язык касался ее собственного, а руки медленно двигались, расстегивая пуговицы ее блузки. Потом он прижался к ее груди, и она вспомнила, как в то же мгновение на нее нахлынула волна ужаса и беспокойства, потому что она знала: он обязательно почувствует шрамы, может, даже увидит, когда его глаза привыкнут к темноте, — уродливые линии, неровно пересекающие грудь и живот.
Они выпили пару бутылок вина — слишком много вина, — наблюдая за лодками, проходящими по Береговому каналу внизу. Они пили вино, разговаривали и смеялись. Си-Джей расслабилась, ей стало уютно, и она впервые за долгое время почувствовала себя счастливой. А когда Доминик склонился к ее стулу на небольшом балкончике при свете луны, под звук слегка покачивающихся пальм внизу, и поцеловал, Си-Джей не сопротивлялась. Она придвинулась поближе, и в конце концов они оказались в темноте, в ее спальне, а руки Доминика зажигали
— ...его это не волновало, — продолжала Си-Джей. — Он ни разу ничего не спросил. Я знаю, он должен был почувствовать шрамы, поэтому сказала, что в свое время попала в аварию. Я просто это выпалила.
— А как он отреагировал?
— Спросил, не беспокоят ли они меня сейчас. Спросил, не больно ли мне, когда он их касается. Я ответила: нет, но прошло очень много времени с тех пор, как я была с кем-то близка. А затем он опять занялся со мной любовью. Очень медленно, очень нежно... — Си-Джей замолчала. — Мне не следует вам этого говорить. Это очень личное, и вы знакомы со всеми, о ком идет речь. Но вы единственный, кто знает всю мою историю и все, что сейчас происходит, Грег — доктор Чамберс. Я знаю, что влюбляюсь в Доминика, а может, уже влюбилась. Но не напрасно ли я думаю о нашем с ним будущем?
— Только вы сами можете ответить на этот вопрос, Си-Джей.
— Я даже не могу заставить себя рассказать ему об изнасиловании. Доминик никогда не должен узнать о Купидоне. Сейчас между нами столько тайн, столько лжи...
— А что с заявлением о закрытии дела? Разве вы не сказали, что в нем идет речь о вашем изнасиловании? Разве Доминик не узнает об этом, когда заявление будет подано официально?
— Да, в том варианте заявления, который мне вручила Лурдес, в деталях описывалось изнасилование. Но после того как я поговорила с ней перед стенами тюрьмы, она, вероятно, задумалась. По крайней мере на какое-то время. Изнасилование не упоминается в заявлении, которое Рубио официально подала в суд неделю спустя. Часкел назначил слушание по заявлению на утро следующего вторника. На Хэллоуин. Конечно, Лурдес может еще меня удивить и вызвать Бантлинга для дачи показаний. Если это произойдет, то весь мир узнает о моей тайне.
— А как вы относитесь к этой возможности? Вашей неспособности контролировать эти события?
— Кажется, что все вышло из-под моего контроля. Но я не могу отказаться от этого дела. И не стану. А если это произойдет и я сломаюсь на глазах у всего мира, то я надеюсь, что... ну, что вы меня поддержите, что вы придете в зал суда. Потому что если Бантлинг начнет давать показания, я вполне могу снова сойти с ума.
— Если вы хотите, чтобы я вам помог, я помогу. Я приду.
Си-Джей почувствовала облегчение, по крайней мере один человек будет в ее углу ринга, если весь мир обрушится вокруг нее.
— Вам лучше прийти пораньше, чтобы занять место, — зал будет переполнен. Как я слышала, репортеры с канала Си-би-эс будут ночевать в палатке перед зданием суда.
Чамберс рассмеялся.
А Си-Джей размышляла вслух:
— Может, у Лурдес есть совесть. Может, она считает, что ее клиент врет насчет изнасилования. Возможно, она решит, что не следует таким образом строить защиту. Думаю, во вторник мы все узнаем.
Чамберс сложил руки под подбородком и поставил локти на колени.