Возмездие
Шрифт:
– Я согласен, товарищ старшина, автомат даже лучше.
Вернувшись в роту, старшина разобрал винтовку, смазал, собрал обратно. Номер винтовки - 505, сделана перед войной. Утром, когда рассвело, он проверил точность прицела. Все было в порядке.
– Отличная винтовка, - остался доволен Кудряшов.
– Товарищ старшина, а сможете попасть в спичечный коробок через сто метров?
– подзадорил Пудов.
Пудов, сделав триста широких шагов, коробочку повесил на ветку дерева. Кудряшов прицелился и выстрелил. Коробочка разлетелась.
Теперь Кудряшов
Однажды немцы их все-таки "вычислили". Кудряшов с Пудовым окопались было на нейтральной полосе ближе к передней линии немцев. Три убитых немца было уже на счету, когда враги засекли их. Заухали пушки и минометы. Снаряды и мины взрывались вокруг окопа. Но снайперы остались целы и невредимы. Только вот не удалось им в этот день занять новую позицию и умножить свой счет. Когда стемнело, вернулись в роту.
***
1941 год. Ноябрь. Дожди, сырость остались в октябре. Слякоть скрыл глубокий снег. Ранняя зима. Блиндажи, окопы замело снегом, везде сугробы. На реке Волхов ледостав.
Немцы медленно, но наступают. Они уже рядом с Волховстроем. Всего лишь три километра до него. Там - ГЭС, артерия Ленинграда.
Капитан Фадеев скорбит, болит у него душа. Уничтожил его любимую семью ненавистный враг. Но война есть война, не время думать о себе.
"Хорошо, что в роте есть такие, как Кудряшов", - подумал он. С первой же встречи понравился он Фадееву, и с тех пор стал для него близким и родным человеком. Конечно, тяготы войны всех сближают, роднят, но Кудряшов для него ближе всех. Храбрый, смело смотрит в глаза смерти. Если бы у него спросили, за что он так ценит Кудряшова, он бы развел руками и пожал плечами. Не смог бы выразить свои искренние чувства словами.
Однажды у штаба дивизии Кудряшов встретил знакомого врача, капитана медицинской службы Тендрякова. До войны тот занимал должность главврача 105-го погранотряда.
– Старшина, ты ли это? Как у тебя дела? - обрадовался тот.
– Все нормально, товарищ капитан, спасибо.
– Ты где сейчас?
– Старшина разведроты.
– Молодец!
– А Вы, товарищ капитан?
– В медсанбате я. Главный врач.
Слово за слово. Есть что вспомнить, есть что рассказать бывшим однополчанам. Тендряков рассказал, кто остался в живых из погранотряда.
– Хоть бы краем глаза увидеть их, - со вздохом произнес старшина.
– Так сказать, из одной ложки ели. Если не секрет, где сейчас ваш санбат?
– В Старой Ладоге. Будет время, приезжай.
– Товарищ капитан, вас вызывают!
– послышался голос.
Капитан, пожав старшине руку, сказал:
– Как-нибудь приезжай. Мы же из одного погранотряда, родные...Знаешь, жена лейтенанта Гамаюна, Лиза, тоже у нас. Тебя часто вспоминает. Приезжай, найди время.
Ночью мороз стал крепче. Даже деревья, не выдержав, трескались. Снег под ногами скрипел так звонко, что его было слышно далеко. Ветра нет совсем. Из труб дым поднимался прямо, как свеча.
Микулай пошел к командиру роты. Фадеев, вытянувшись
– Старшина, ты баню пропустил. Иди, помойся сейчас. Я ждал-ждал тебя, потом я один...
– Что помылись, это хорошо. Так можно и в гости. Есть приглашение.
– Куда?
– В медсанбат. Лиза тоже там, оказывается.
– Ну?
– Это так. Главврач сам пригласил. Из одного же отряда. Хороший человек.
– Давай, беги быстрее в баню.
Микулай, как бывало в деревне, поддал жару. И загуляли веники по телу. Еще поддал жару. Остальные, не выдержав горячего воздуха, выползли в предбанник. Кудряшов, разгоряченный, выбежал на улицу и нырнул в мягкий снег. Чуть остыв, оделся и поспешил к капитану.
Фадеев стоял, одетый с ног до головы в новое зимнее обмундирование, которое выдали только вчера. Микулай еле его узнал. На нем белый полушубок, шапка, валенки. Никакой мороз не страшен. Микулай тоже оделся во все теплое.
***
Не прошло и полчаса, как Фадеев с Кудряшовым, добравшись на попутке, стояли у двухэтажного здания. На нем все еще висела вывеска "Детский дом № 26". В нем и разместился медсанбат.
Внизу их встретила дежурная медсестра.
– Кто вам нужен?
– спросила она. Голос у нее был приятный.
– Гамаюн Елизавета Петровна. Передайте ей, что пришел старшина Кудряшов.
– Кудряшов? Какая красивая фамилия, - улыбнулась медсестра и зашла в палату.
И тут оттуда вышла высокая, статная женщина. Она одета была в синюю юбку, зеленую гимнастерку, синий берет, на ногах хромовые сапоги. На тонкой талии широкий ремень с портупеей. Две светлые косы аккуратно уложены на затылке. В первые минуты ни капитан, ни старшина не узнали ее. Наконец Кудряшов воскликнул:
– Лиза!
– и сделал несколько шагов в ее сторону.
Услышав свое имя, Лиза остановилась и с удивлением посмотрела на двух мужчин, одетых в белые полушубки. Узнав в одном из них Кудряшова, подбежала к нему и обняла. На щеках он почувствовал ее горячие слезы.
– Ах, уже и не мечтала встретиться!
Потом она отошла от Кудряшова, поправила гимнастерку, волосы и вытерла слезы. И только тогда протянула руку капитану.
– Извините, не сразу узнала вас, - сказала она, улыбнувшись.
– Кто вам сказал, что я здесь?
– Капитан Тендряков, - ответил старшина.
– Очень хотелось тебя увидеть.
– Я очень рада. Я тоже мечтала встретить своих, но не надеялась. Война же. Сегодня живы, а завтра...Давайте, проходите, поговорим.
И повела их в приемную комнату.
– Раздевайтесь, раздевайтесь. Будьте как дома.
– ласково говорила она, помогая гостям раздеться.
– Садитесь за стол. Сейчас принесу чай, с дороги будет в самый раз.
Извинившись, вышла из комнаты. Капитан со старшиной сели за стол. Через две-три минуты вошла Лиза, неся в руке коричневый чайник. Поставив его на старый журнал, достала из шкафа три стакана, хлеб, колбасу и стеклянную склянку со спиртом. Стала накрывать стол.