Возьми его, девочка!
Шрифт:
– Добрый вечер.
Сдвинув крышку с пластикового контейнера в углу, Алекс пересыпал туда картошку из сетки (интересно, кто его надоумил… неужели сам?..), затем обернулся и, встретившись взглядом с обомлевшей Верой, широко улыбнулся.
– Я взял четыре килограмма. Хватит до выходных?
Она перевела дыхание.
– Мытая?
– Конечно.
– Красная или белая?
Алекс нахмурился. Посмотрел на картошку.
– Красная.
– В следующий раз бери белую.
Он кивнул, не переставая улыбаться.
– Слушаюсь, мэм.
Вера обратила внимание на белизну
Ужинали, как обычно, порознь. Накрыв на стол, Вера положила себе немного салата, кусок хлеба, куриную грудку и ушла с тарелкой в свою комнату. По телевизору как раз начинался фильм «Крылья голубки», который она давно мечтала посмотреть. Хитренькая красотка Кейт едва успела изложить своему возлюбленному план охмурения состоятельной, смертельно больной американки, как дверь приоткрылась, и младшая сестричка спросила с невинной улыбкой:
– Я не помешаю?
Вера молча уставилась на нее.
– Ну, в общем, – Арина стиснула пальцы, – я только хотела узнать, почему ты нас игнорируешь.
– Ты думаешь, это демонстрация презрения? Ничего подобного. Просто кухонный стол слишком мал для четверых. Когда приедет Данька, все равно придется есть по очереди. Я решила начать прямо сейчас. Это понятно?
– Понятно, – пробормотала Арина и вышла вон с окаменевшим лицом.
Застав его за мытьем посуды, Вера едва удержалась от ядовитой реплики. Что, у ее высочества очередной приступ нарциссизма? Прочитав ее мысли, Алекс как ни в чем не бывало пояснил:
– Арина расстраивается из-за того, что вы никак не можете привыкнуть к моему присутствию. Я объяснил ей, что это нормально, чужой человек в доме не может не напрягать, но решить жилищную проблему прямо сейчас я не могу. То есть могу, но Арину этот вариант не устраивает.
– Что за вариант? – поинтересовалась Вера с прохладцей.
– Временно пожить с моими родителями.
– У них большая квартира?
– Двухкомнатная улучшенной планировки.
– Это неудобно.
– Согласен. Потому и не настаиваю.
– А где ты жил до того как… – Она прикусила губу.
– До того, как поселился у вас? – пришел на помощь Алекс. – У подруги.
Веру слегка передернуло. Вот, значит, как. Из постели в постель. Он спокойно смотрел на нее, не опуская глаз. Вот черт! Напрашивается на нравоучение? С каким удовольствием она влепила бы сейчас со всего размаху по этому дерзкому лицу! Дерзкому и равнодушному. Пора спасаться бегством…
– Можешь говорить мне «ты», – сказала она, отворачиваясь. – Не хватало еще в собственном доме чувствовать себя кандидатом наук.
– Вера. – Впервые он назвал ее по имени. – У вас прекрасная библиотека. Могу я поработать там?
Она удивилась, но для отказа не было причин. Поработать… Это что же за работа такая? Пишет диссертацию? Или занимается
Наутро, когда все уже разошлись, она заглянула в библиотеку и увидела на столе «Закат Европы» Шпенглера, ощетинившийся кучей закладок. Рядом лежал совершенно незнакомый ноутбук. Стараясь не думать о том, как называется подобное поведение, Вера протянула руку и через минуту уже сидела перед мягко светящимся экраном. Ее даже пот прошиб от волнения. Открыла первую попавшуюся папку на рабочем столе, в ней первый попавшийся файл. Дневник?.. Глава из романа?..
Глаза ее торопливо перебегали со строчки на строчку:
«Бывают ночи, когда уснуть невозможно. Звезды небесные заглядывают в окна, подмигивают, покатываются со смеху. Тишина такая, что хочется разорвать ее криком. Убедиться в том, что я есть, я живой. Хотя что значит «живой»? И что значит «не живой»? В какой момент одно переходит в другое?
Бывают ночи, когда смерть подходит вплотную. Склоняется к самому лицу, и даже не открывая глаз, ты знаешь о том, что она здесь, и чувствуешь ее ледяное дыхание. Тогда собственная конечность осознается с особенной ясностью. А вместе с ясностью приходит понимание: бояться нечего, смысла нет. Щелчок выключателя – и тебя нет. Как не было никогда раньше. Все просто.
Люди придумывают себе сказки, успокоительные басни про реинкарнацию или вечную жизнь. Так им приятнее и спокойнее. Но когда лежишь без сна, а в висках стучит: «ты умрешь, ты умрешь» – это состояние, близкое к нирване. Это полное блаженство, ведь как бы там ни было, умрешь-то ты все равно, и для этого даже не придется ничего делать. Просто жди, и все произойдет само собой. А чтобы было не скучно ждать, закрути любовь, наплоди потомство, обзаведись имуществом, подели его при разводе, найди работу, потеряй работу, получи образование, промотай последние деньги, соверши кругосветное путешествие, смени сексуальную ориентацию, постригись в монахи, сделай открытие, получи Нобелевскую премию, убей очередную жену, отмотай срок, создай политическую партию, выиграй в покер, захвати самолет, развяжи войну, найди клад, потеряй рассудок…
Иногда так и подмывает спросить: Боже милостивый, нафига ты это замутил? Но я подозреваю, что Он не в состоянии дать ответ на этот вопрос, ибо Он спит и видит сны. Видит нас. И единственное, что можно сказать, уходя: мы классно провели время, спасибо».
Глава 2
Данила снял кроссовки в прихожей, забросил в комнату школьный рюкзак, наспех вымыл руки и явился на кухню.
– Есть будешь? – спросил Алекс, жуя кусок сыра и деревянной лопаткой помешивая на сковороде шкворчащую картошку.
Данила присел к столу и тоже ухватил с доски отрезанный лепесток маасдама.
– Ага… Ты любовник моей матери?
– Мимо.
– Значит, сестры моей матери?
Алекс усмехнулся.
– Вроде того.
– А почему не муж?
– Какая разница?
– Ладно, можешь не отвечать.
– Ты не понял. Я спросил, какая разница между мужем и любовником. С твоей точки зрения.
– Ну… – Данила поерзал на стуле. – С мужем можно заводить детей, планировать совместное будущее.