Возьми меня на карнавал
Шрифт:
– Итальянцы – народ скороспелый, – высказывала она свои наблюдения Франческе, – в Америке в эти годы никто и не помышляет о семье, о детях, особенно среди мужчин.
– А ты, можно подумать, не итальянка! Засиделась ты что-то, солнышко мое, пора замуж.
Эллис вздрогнула. Фирменное обращение Паоло не должно звучать больше не из чьих уст.
– Нет, бабуля, я пока не собираюсь. Хотя, постой, вот тебе смешная история: меня две недели назад звал замуж один миллионер из Сан-Франциско.
Франческа аж захлебнулась кофе:
– Ах, это
– Нет, он моложе меня на два года. Красавец – как с картинки.
– Бил?
– Да ты что! У них в семье это не принято. Ну… всякое, конечно, бывает… Но Дэвид очень меня любил.
– Так чего ж?
– Мне с ним было скучно. А еще у него противная мамаша.
– Глупая ты моя девочка! – Франческа со вздохом притянула ее к себе. – Ах, девочка моя непутевая! Разве можно упускать такую партию! Посмотрите на нее! Что ты такое говоришь – «мамаша»? Вот у твоего покойного деда знаешь какая мамаша была? Ей бы армией командовать. Четырнадцать лет с ней прожили, пока этот домик не купили. И ничего!
– Бабуля, да разве в этом дело? Я его не люблю!
– Ну тогда уж… Правда, когда совсем не любишь – плохо. Может, ты и права. Тошно, когда тебя любят, а ты нет. И наоборот – плохо.
– Хорошо, когда взаимно…
Франческа осторожно спросила:
– Ну а может, у тебя в сердце сидит кто-то другой, милая моя?
Эллис почему-то стала озираться по сторонам.
– Н-нет, бабуля. Никого там нет.
Та глубоко вздохнула:
– Ну-ну, птичка моя, не сразу, не все сразу…
– Что не сразу?
– Да это я так, сама с собой разговариваю. Старая я стала уже. Ах, святые угодники! Ну! Пойдем спать, наверно, сегодня посетителей больше не будет.
За ту неделю, что Эллис провела у Франчески, она совершенно позабыла о Джеке. Компьютер, разумеется, остался у Беатрис, а проверить свой почтовый ящик в интернет-кафе ей поначалу не приходило в голову: слишком она привыкла подолгу сидеть над письмами, тут могла понадобиться и вся ночь, а не какие-то жалкие полчаса или час. В конце концов, призвав себя к порядочности и отругав за невнимание к друзьям, Эллис разыскала интернет-кафе на одной из центральных улиц.
Пока она упоенно читала три письма: одно от друзей в Нью-Йорке и два от Джека, к ней подсел импозантный седоватый мужчина. Он молча потягивал кофе и откровенно любовался Эллис, которая увлеченно строчила ответ с подробным пересказом своих ощущений от Флоренции. Потом довольно сухо отписала на тему Паоло, отослала письмо и погрузилась в воспоминания детства, подперев щеку рукой и мечтательно развалившись на столике. Распущенные густые волосы закрывали ей обзор, и она не видела, что происходит возле нее.
– Ну это уже слишком! Вы так и будете сидеть ко мне спиной? – заговорил наконец мужчина. – Я жду, смотрю на вас, а вы витаете в облаках. Здравствуйте, Эллис.
Она опешила. Что-то было знакомое в его чертах, но где они встречались?
Он поправил положение,
– Меня зовут Жан. Мы вместе плавали на катере. Но вы тогда, кажется, были увлечены Дэвидом. Кстати, он с вами?
– Нет, я здесь у родственников.
Эллис поняла, что Жан прекрасно знает, что они с Дэвидом расстались, просто ломает комедию. Настроение сразу испортилось. Вечер, изумительный флорентийский вечер ссохся и осыпался, как розовый букет, которыми Франческа украшала веранду. Стоило только прикоснуться к той жизни, стоило только вынырнуть из детства, вспомнить Джека, хотя он ни в чем не виноват, сразу стали появляться и другие персонажи, словно отголоски той жизни, от которой она сбежала. Зачем они ее здесь достают?
– Сейчас многие съедутся сюда. Кстати, Беатрис со Стивом собираются чуть позже в Венецию. А я люблю отдыхать подальше от эпицентра событий… Беатрис просила вас позвонить.
– Просила?.. Она что, знала, что мы встретимся?
Жан немного смутился.
– Нет, скорее предполагала. Она сказала, что если вдруг мы где-то пересечемся, то не отпускать вас, пока вы не оставите для нее всех своих координат. Она очень волнуется, как вы тут устроились.
– А чего мне устраиваться, я тут полжизни провела!
Фу, как грубо, подумала она о себе. Но сдерживаться было бессмысленно: ее сильно раздражал этот утонченный Жан и вся ситуация в целом.
Они еще пару минут натянуто поговорили о всяких пустяках, и Эллис ушла домой, даже забыв заплатить за Интернет. На следующий день, в обед, зная, что в Калифорнии сейчас глубокая ночь, она набрала номер Беатрис и попросила ее перезвонить, чтобы не разорять Франческу.
– Вот ты и узнала мои координаты. Только долго говорить не будем: этого Стив уже не потерпит, – съязвила Эллис. – Все-таки Италия подальше, чем Нью-Йорк.
– Да, Эллис, ты – мешок с сюрпризами. С виду такая серьезная тихоня, а на самом деле…
– Беатрис, что, собственно, ты хотела, когда просила позвонить?
– Ага, значит, вы все-таки встретились с Жаном. А ты знаешь, что у нас сейчас ночь?
– Знаю.
– А почему звонишь? Решила отплатить за мой тогдашний звонок?
– Из вредности. Как у вас дела и когда вы приедете?
– Приедем, сегодня какое число… ага. Двадцатого приедем. И ты знаешь… кажется, Дэвид туда собирается.
– Как он?
– Размазывает сопли. Иногда шипит, что ты бессердечная грубиянка и не могла даже высказать свой отказ в деликатной форме. Ты почему так себя ведешь, Эллис?
Эллис обиделась, даже не среагировав на шутку.
– Да я его такой нежностью окружила в тот вечер, как никогда не было даже в лучшие наши времена.
– Хм, лучшие времена. Эллис, скажи-ка мне, а сколько вы вообще встречались?
– Дней двадцать, может меньше.
– Молодец! На моей памяти редко кому удавалось охмурить богатого сыночка за столь короткий срок. Эллис, если бы ты была поумнее, то пользовалась бы этим даром от Бога!