Возьми меня на поруки
Шрифт:
— Убежала? Почему?
— Испугалась, что он догадается, что у меня совсем мало опыта, — соврала я.
— И что же нам делать?
— Не знаю, — я изобразила задумчивость и смущение. — Может, ты еще немного со мной это… порепетируешь?
— Воу-воу! Полегче, — Глеб как будто смутился. — Если мы будем слишком часто целоваться, ты можешь ко мне привязаться.
— С чего это? — вскинулась я, наматывая на палец край маечки. — Я вообще-то в процессе поцелуев собираюсь закрыть глаза и представлять Белова.
Глеб
— Ах, ну если так, то совсем другое дело. Иди сюда, — он похлопал ладонью по коленям.
Мне с трудом удалось спрятать ухмылку. Словно нехотя, со всей своей неуклюжестью я перебралась с сидения в объятья Глеба и специально поплотней прижалась к нему грудью. Он тихо вздохнул.
— Что? — спросила я ехидно. — Что-то придавила?
— Нет, все нормально.
Наши глаза встретились, и мне моментально стало не по себе.
— Слушай, а ты не мог бы отключить свет?
— Конечно! — он нажал на какую-то кнопку, и салон автомобиля погрузился во тьму. — Так лучше?
— Вроде бы.
Он осторожно провел пальцами по моим бедрам. Я чуть поерзала:
— Хм, кое-кто очень бурно реагирует на рядовую, в общем-то, репетицию.
Глеб сглотнул:
— Я просто ответственно отношусь к порученному делу. Или ты думаешь, Белов останется безучастным, когда ты вот так на него запрыгнешь?
Вместо ответа я приникла к его губам.
Я была немножко зла, потому особо не церемонилась: терзала губы парня с каким-то едва уловимым остервенением. Скорее кусала, чем целовала. Но он стойко терпел мою грубость, не отстранялся. А может, ему все это даже понравилось.
Мною овладело мрачное вдохновение. Я взяла руку Глеба и положила себе на грудь.
— Что? — спросил он с едва уловимой насмешкой, но руку убирать не стал.
Мой голос чуть осип.
— Уверена, Белов попытается меня облапать. Мне надо быть готовой.
— Да ты что? А может, не стоит так много позволять парню на третьем свидании? — Глеб словно нехотя погладил мою грудь, а потом чуть сжал.
Я закусила губу, чтобы не застонать. А чуть погодя с большим трудом, но все-таки смогла пробормотать:
— Если я продолжу строить из себя недотрогу — лишусь невинности только ближе к сорока.
— Кто-то захотел в мир чувственных удовольствий? — Глеб засунул обе руки под злосчастную майку и ласка досталась уже обеим моим грудкам. — Ай-ай-ай! Какая плохая девочка. Нет, чтобы сначала присмотреться к человеку, привыкнуть…
Меня захлестнула такая волна удовольствия, что на мгновение я словно отключилась от реальности. А потом был еще один поцелуй, от которого там — внизу — стало почти больно.
Повинуясь инстинкту, я расстегнула несколько пуговиц на рубашке Глеба и запустила ладонь под ткань. Легонько погладила мужские ключицы, а потом прошлась по ним языкам.
— Да я смотрю,
И в этот момент в окно рядом с нами постучали. Мы оба дернулись. Глеб прижал меня к себе, чтобы скрыть мою наготу, а я поспешила одернуть майку. Через стекло на нас таращилась весьма довольная физиономия какого-то мужика.
Глеб чертыхнулся, а потом опустил стекло:
— Чего тебе, чувак?
— Друг, переставь машину, а? — забормотал мужик. — Я выехать не могу.
— Ладно, сейчас.
Мое игривое настроение как ветром сдуло.
— Я, пожалуй, пойду, — проговорила я, перебираясь на второе сидение. — Мне завтра очень рано вставать.
— Блин, ты серьезно? — в голосе Глеба промелькнула досада.
— Еще раз спасибо за гостинец, — сказала я и вывалилась на улицу, прихватив плащ. — Спокойной ночи.
— Горячих снов, малышка, — донеслось мне вслед, но я и не подумала оглянуться.
42
Четверг обещал быть легким, наполненным романтическими грезами, но обещания не сдержал. Весь день меня повсюду поджидали драмы — настоящие, со слезами и заламыванием рук. Но обо всем по порядку.
Сначала я застала за рыданиями начальницу: ей нахамили в автобусе, назвали старухой. Римма Федоровна решительно не хотела успокаиваться: размазывала по щекам тушь и кивала:
— Да, я старуха. Старая карга, которую уже ничего не ждет. Так и буду доживать век в одиночестве.
Я минут сорок отпаивала ее чаем с печеньками и внушала, что выглядит она от силы на тридцать пять. А еще сулила начальнице счастье в личной жизни. Даже приврала, что недавно видела ее во сне гуляющей по саду. А ведь это точно к свадьбе, мне еще бабушка говорила.
Постепенно Римма Федоровна пришла в себя, и я отправилась к психологу. Нет-нет, не жаловаться на жизнь — договариваться о совместном тренинге на тему «Скажи наркотикам, нет». Методический центр прислал нам письмо, в котором утверждал, что именно такой тренинг обязательно нужно провести на следующей неделе.
Еще в коридоре я услышала всхлипывания. Чуть замешкалась, но все же ввалилась в кабинет. Наша психологиня сидела за столом, обложившись кучей носовых платочков, изучала что-то в планшете и старательно заливала его настоящими ручьями.
— Карин, ты чего?
Девушка громко высморкалась и только потом подняла на меня глаза:
— Мы прожили вместе целых два года, а он так и не дозрел до печати в паспорте. А с этой своей Мариной он только два месяца, а уже… уже… — она снова начала всхлипывать, — он уже сделал ей предложе-е-ение!