«Возьми меня с собою в ад»
Шрифт:
После уроков, когда я уже выходила, меня окрикнула классная руководительница. Она стояла с матерью моего одноклассника, главой попечительского совета. Обе выглядели растерянными и испуганными. Они принялись тихо расспрашивать меня о Насте: правда ли она освободилась из тюрьмы, правда ли сидела по сто пятой статье, как мы с ней уживаемся и тому подобное. Я ответила, что это их не касается, и покинула стены школы. Это был ещё один мой дебют: прежде я никогда не грубила учителям. С одной стороны, мне было страшно, тяжело на душе, но с другой стороны я ощутила неизведанное ранее чувство свободы и даже какой-то
Не заезжая домой, я приехала к Насте, взяв с собой йогурты, сок и булочки. Мне было страшно открывать дверь её палаты: вдруг она снова плачет? Видеть её слёзы мне было очень тяжело. Настя не была из тех женщин, которые ревут по любому поводу, не видя в этом ничего зазорного, поплакать для которых почти ежедневный ритуал. Настя была из тех крепких, металлических людей, чьи слёзы крайне редки и стоят очень дорого. Вопреки моим опасениям, когда я зашла, сестра спокойно пила чай и слушала рассказ своей соседки по палате, пожилой женщины с перебинтованной, сильно распухшей ногой. Настя посмотрела на меня шутливо-измученным взглядом, но ничего не сказала. Женщина встретила меня приветливо, мы с ней поговорили, она рассказала мне о внуках, а я угостила её булочкой. Её рассказ прервала медсестра, заглянувшая в палату, чтобы вести её на процедуры. Когда пенсионерка вышла, Настя выругалась и усмехнулась.
–Два с половиной часа! Я чёртовых два с половиной часа слушала про то, как её внук на даче поел с грядок всю клубнику и слёг в больницу с аллергией! Я и представить себе не могла, что бывают более нудные люди, чем ты!
–Удивлена, что ты не проломила ей голову.
–Вставать было лень.
Я заметила, что на Насте футболка, купленная мною вчера.
–Всё-таки надела?
–Как видишь. У тебя ужасный вкус, Мария. Теперь понимаю, почему с тобой никто не встречается.
Я засмеялась – к подколам сестры я уже привыкла, больше не обижалась, наоборот, я была рада, что она в хорошем настроении. Я протянула ей пакет с едой. Настя достала две булочки, одну отдала мне.
–А вот булки покупаешь вкусные.
–И на том спасибо! Хоть что-то есть во мне хорошего!
–Только из-за этого задницу себе отъела размером с международную космическую станцию. Ты, когда на пляже купаешься, речка из берегов не выходит?
–У меня нормальный вес.
–Я выше тебя сантиметров на семнадцать. И легче килограммов на десять. Вот и подумай.
–Это ты от злости такая худая. Кощей ты, а не Ван Хельсинг!
Настя улыбнулась.
–Запомнила мою погремуху? – Насмешка сошла с лица Насти. – Слушай, ты прости меня за вчерашнее. Я сорвалась. Из-за таблеток, наверное, размякла. Спасибо, что спасла мне жизнь. Кстати, я тебя с утра ждала. Переживала, что не приходишь. Думала, обиделась.
Я всеми силами пыталась не показать виду, но от радости меня просто распирало. Хотелось завизжать: Настя не только извинилась, но ещё и призналась, что ей на меня не плевать. Она подтолкнула меня плечом.
–Смотри, не описайся от счастья. По крайней мере, не на моей кровати. Ты в курсе, что очень сильно зависима от людей, очень к ним привязываешься? Ужасная черта характера – мерзкая и неудобная. Самый простой рецепт несчастья.
–Нет, это не
–Да? Самое дерьмо выбрала.
–Ну, уж как получилось. – Я немного помолчала. – Если честно, я правда рылась в твоих вещах.
–Я в курсе.
–Откуда?
–Ты бы не удержалась. Я даже знаю, что тебя заинтересовало больше всего.
–За что та девушка так извинялась? Как она тебя предала?
Настя напряглась и в раздумьях побарабанила пальцами по кружке.
–Долгая история. Долгая и очень неприятная.
–Расскажешь?
–Вот-вот тётя Нина вернётся.
–Хорошо. Подожду, пока будешь готова.
Соседка Насти по палате и правда вернулась спустя несколько минут. Я уже хотела уходить, но сестра меня окрикнула.
–Пойдём покурим.
Настя с большим трудом встала и накинула куртку. Ей было очень тяжело идти, особенно спускаться по лестнице, я не раз предлагала ей опереться на меня, но она упорно шла сама. Мы вышли на территорию больницы. Учреждение располагалось на пригорке, в очень красивом месте. Вокруг были деревья, кустарники, даже небольшое озерцо. Одни больные разговаривали между собой на скамейке, другие гуляли по тропинкам, третьи сидели возле воды. Настя увела меня подальше от посторонних глаз, вверх по горе. Тут деревья были гуще, никаких скамеек и клумб, людей тоже не было. Настя села на ствол поваленного ветром старого клёна и закурила. Я села рядом с ней.
–Блин, хожу со скоростью улитки! Меня в коридоре бабки обгоняют!
–Ты настолько ослаблена?
–Ноги отморозила. Врач хотел пальцы ампутировать, но потом передумал. Ещё сказал, что у меня детей никогда не будет.
–Насть… Даже не знаю, что сказать… Но врачи ведь часто ошибаются, и…
–Не тот случай. Мне на зоне ещё придатки отбили, а переохлаждением совсем всё загубила. Так что продолжение рода целиком ложится на твои плечи.
–Ты так спокойно об этом говоришь…
–Я бы в любом случае не родила.
–Почему?
–А что я смогу дать ребёнку? Миску перловки и стакан самого дешёвого чая? Ещё и воспитаю чёрт знает как. Порождать ещё одну себя я точно не стану, это слишком жестоко по отношению к невинной душе. Пусть у кого-нибудь другого воплотится и проживёт нормальную жизнь.
–Ты очень красивая. Смогла бы выйти замуж за состоятельного мужчину и ни в чём не нуждаться.
Настя усмехнулась.
–Уж лучше я автослесарем буду всю жизнь работать!
–Почему?
–Не каждая женщина мечтает стать одновременно поварихой, служанкой и проституткой. Да и если бы даже хотела – шансов нет. Без пяти минут тридцатилетняя, бесплодная, можно сказать, бездомная зечка на хрен никому не нужна. Если только какому-нибудь потерявшему человеческий облик алкашу.
–Почему у тебя такое циничное отношение ко всему? Ты даже жизни не знаешь. Я имею ввиду, нормальной, а не тюремной.
–Всё я знаю, Маш. Это у тебя розовые очки. Хочешь семью, как в рекламах сока и майонеза? Это отвратительно! В браке растворяется своё Я, теряется индивидуальность – ты частичка, винтик, и твоя единственная задача – обеспечивать работу механизма, то есть, своей семьи. Очень неблагодарное занятие.
–Не люблю, когда мы начинаем говорить о жизни: мне потом тяжело на душе. Ты несколькими фразами рушишь все мои мечты.