Возьми меня в долг
Шрифт:
Но делаю это.
И зверею ещё больше.
Былое хладнокровие слетает в один миг. Махом.
Я со злостью откидываю телефон в сторону, которое прилетает в окно, громко ударяясь об него. Разбил ли, уже не знаю. Вылетаю из салона и, не закрывая двери, быстрыми шагами направляюсь к маленькой пьяни, что у меня сейчас получит.
Только бы не убить.
Не убить.
А я могу. Ещё как могу. Потому что, как только вижу её на коленях, а перед ней другой мужик, а не я… Всё пропадает. Ярость
Видит Бог… Я хотел по-хорошему.
— Эй, ты чего замолчал? — обиженно стучит по телефону маленькой ладонью.
Подлетаю к ней, хватаюсь за длинные волосы, которые позволяют это сделать. И оттягиваю их назад. Заставляю запрокинуть её голову. И посмотреть своими карими, пьяными глазами в моё лицо.
Пальцы сами сжимаются на её шевелюре. Хочу растереть её сейчас в порошок.
— Мы сейчас поговорим, — произношу опасно тихо. — Как ты и хотела.
Озлобленно смотрю в её глаза и стараюсь держать себя в руках. Не могу.
Тормоза слетают. В одну секунду.
Но тут же что-то заставляет меня затихнуть.
Её глаза. Такие счастливые, искристые. Играющиеся.
— Как быстро ты меня нашёл, — улыбается, прикрывая глаза. — А я думала, ты уже дома… В объятиях своей жены…
— Какого хера, Виолетта? — рычу утробным голосом. Не замечаю её слов.
— Не сердись, — лукаво улыбается. — Но ты такой милый, когда злишься. И пылкий, ух. Я аж… завелась. Знаешь, а я не соврала, что сейчас без белья… Ой. А ты что, приревновал?
Она резко распахивает свои большие глаза и откидывается спиной на лавочку, из-за чего я отпускаю её волосы.
Так. Не понял.
Чего она такая спокойная? И в смысле, приревновал?
— Я никому ничего не делала, если что, — огорошивает.
— В смысле? — начинаю закипать. Осматриваюсь судорожно по сторонам. Нет никого вроде. Он убежать успел?
— Ну, я тебя обманула-а, — тянет игриво. — Можешь волосики мои отпустить, а то выдернешь и потом во время секса держаться за них не сможешь…
И я отпускаю. Но не из-за её угроз, а потому что обхожу её, беру полупустую бутылку дешёвого пойла и выкидываю в мусорку. Мне бы об ее голову разбить, чтобы мозгов прибавилось, да не испытывала меня.
Но сучка. Не могу.
— Ну, куда ты… — разочарованно стонет. Оборачиваюсь к ней и наблюдаю за расстроенной моськой.
Капец.
Она же в дрова.
— Ты встать-то можешь? — цежу сквозь зубы. Пытаюсь говорить спокойно. Чтобы не спугнуть и не обидеть. Хотя, я так сейчас хочу её по заднице выпороть. А потом… Да чёрт, всё что угодно сделать, только бы она вину почувствовала.
Да я когда услышал, что она в рот чужой член брала…
Озверел. Того мудилу бы нашёл и убил бы. Кастрацию без наркоза сделал, а потом ему пол поменял, член его затолкав
— Нет, ножки устали, — опускает погрустневшие глазки вниз. — Не могу. Вот тебе и позвонила…
— Так ты ж сама сказала, что не хочешь, чтобы я тебя нашёл, — она вообще понимает, что несёт? Злит меня этим нереально. Особенно, своим дурацким поведением.
— Я диалоги в голове перепутала… — хихикает себе под нос. — Там и люди смешались, и кони… В общем, я забыла чего звонила, но ты ту-ут.
Она поднимает на меня свои озорные глазки и тянется ладошками.
— Хочу на ручки. Возьми меня-я-я.
Сжимаю крепко зубы. Да я бы тебя взял прямо на этой лавочке, если бы узнал, что реально чей-то член приняла.
Так, Александр, успокойся.
Пошутила девчонка.
Шутка была плохая.
Пиздец, какая плохая.
Вроде и стою, умиляюсь её моськой, но в то же время убить хочу.
Тихо вздыхаю.
Нашла коса на камень. Ужас.
Подхожу к этой проблеме и подхватываю на руки. Только бы больше не буянила. Мне бы теперь проверить, в порядке ли моё окно в машине. И телефон. Сколько же убытков мне несёт эта девчонка!
— Пошли, — устало выдыхаю. Когда я ещё пьяных русских на себе потаскаю? Правильно, чувствую, что нескоро. Я ж её закодирую. Она когда пьёт, чушь творит. Но порой такую приятную… Жуть.
— Я та-ак рада, что ты приехал, — обвивает мою шею и прислоняется щекой к груди. Что за приступы нежности тут пошли? — Знаешь, я тут недавно задумалась…
— О нет, — постанываю. Началось!
— А я вот задумалась, — былая игривость немного пропадает. Слабые ручки только сильнее обхватывают шею. — Что было бы, если бы я тогда всё-таки к Каспару подошла…
Ну, думаю, я бы сейчас в таком дерьме не был. Дерьмо называется Виолетта. Грубо, но правдиво. По уши завяз. И даже то, что она сейчас всем телом прижимается ко мне и что-то бубнит под нос, не раздражает. Бесит, но это приятно.
Нет, что-то тут странное.
Никогда от девушки такое тёплое чувство в груди не растекалось.
А на неё смотрю и похоронить хочу за глупую шутку и сильнее прижать. Милая же, ну.
— Я бы, наверное, сейчас не пьяная была бы… А…
В канаве лежала.
Зная Каспара, тот хоть и весёлый с виду, но баб поимеет — выкинет. Не убьёт, конечно, нет, но жизнь подпортит знатно.
— Короче, не буду говорить, какой ты порой говнюк, а порой нет, но… — на какую правду нас здесь прорвало! — Хорошо, что это ты… А не кто-то другой.
Да моя же ты…
Уф. Сучка маленькая.
— Замолчи ты уже, — огрызаюсь.
— А я не хочу, — внезапно выпаливает. — Я вот весь день думала о тебе, думала… А ты такой грубый.
— Думала? — вопросительно выгибаю бровь. — О чём же?