Возможная утопия
Шрифт:
Аэробус мчал меня к дому моей невесты. Вверху, в синей лазури неба, пылали громадные буквы:
МИТИНГ!
Межпланетное собрание протеста против новых
таможенных тарифов на сверхчисгый воздух
для дыхания.
Выступает профессор Хиби Тиби,
почетный председатель
Всемирного союза пневматиков.
Начало: ровно через три минуты.
Место: большой стадион на Сатурне.
* Медиумы - лица, которые, по суеверному представлению спиритов, являются посредниками между людьми и миром духов.
Через
– Кник!
– воскликнула она, бросаясь мне на шею.
– Кник, сегодня ты любишь меня меньше, чем вчера!
– Альфа, перестань говорить глупости!
– ответил я, целуя ее в нос и освобождаясь из ее объятий.
– Нет, я тебе докажу, что сегодня ты любишь меня на один градус меньше, чем вчера!
– сказала моя неисправимая невеста.
– Ты согласен, чтобы я проверила?
– Я согласен. Давай силомер!
– ответил я с досадой и опустился в глубокое алюминиевое кресло около гелиоскопического аппарата для наблюдения солнечных затмений.
Альфа бросилась к своему ночному столику, достала из выдвижного ящика красный силомер любви и опять подошла ко мне.
– Не дыши, - приказала она, расстегнув на мне рубашку и прислонив к моему сердцу холодный платиновый эллипс.
Стрелка силомера, как всегда, отскочила на 100 - блаженный градус самозабвенной и неизменной любви.
– Видишь?
– вспыхнул я.
– Я запрещаю тебе в дальнейшем досаждать мне своей глупой мнительностью! В противном случае я не отвечаю за себя, и если я действительно перестану тебя любить, то лишь из-за твоего идиотского аппарата.
Альфа смотрела на меня томными от нежности глазами. Выражение ее темных глаз говорило мне больше всякого силомера.
– Прости мне, - прошептала она, протянув свою татуированную руку и погладив меня по голове.
* * *
Моя квартира находилась на шестьсот восьмом этаже: это был просторный стеклянный зал, полный всевозможных аппаратов, которые придавали ему вид своеобразной физико-химической лаборатории.
Только я открыл рот, приготовившись запломбировать подъеденный зуб мудрости, как из глубины комнаты до меня донесся дребезжащий голос:
– Па-па-па!.. Радиостанция Марс!..
– Па-па-па!.. Главный выигрыш лотереи безработных медиумов пал на номер семь миллионов семьсот семьдесят семь тысяч семьсот семьдесят семь.
– Па-па-па!.. Просим выигравшего счастливца ультрафиолетовой депешей сообщить свой адрес, чтобы доставить ему выигранные три килограмма телеплазмы!..
Па-па-па!
Я пошарил в жилетном кармане и извлек оттуда лотерейный билет.
Какое счастье: № 7777777!
* * *
– Скажи, Альфа, какой дух ты хотела бы, чтобы мы сейчас материализовали?
– Конечно, какой-нибудь, который давно переселился в вечность, - ответила она.
Затем она задумалась, и через мгновение лицо ее
– Какой же именно?
– переспросил я.
– Знаешь что, Кник!
– воскликнула моя невеста.
– Вчера я слушала по септофону лекцию о гениях человечества в прошлом. Среди многих имен в лекции упоминалось имя некоего Томаса Эдисона, изобретателя электрических аппаратов. Не думаешь ли ты, что было бы хорошо вызвать его, чтобы он сейчас же исправил нам лампу над постелью?
– Браво, Альфа! У тебя всегда были чудесные идеи!
И я схватил со стола высокий парафиновый конус, полный телеплазмы, и отвинтил маленькую крышечку. Потом, согласно наставлению, трижды громко позвал:
– Томас Эдисон, явись! Томас Эдисон, явись! Томас Эдисон, явись!
Из узкого отверстия парафинового конуса вырвался наружу густой синеватый пар, который разлился в воздухе, а затем собрался в облако. Из облака постепенно стала оформляться крупная фигура в старомодном костюме, с обритым лицом и с трубкой в зубах.
– Что вам угодно?
– спросил гений прошлого.
– Извините, господин Эдисон. Можем ли мы воспользоваться вашим блестящим талантом, чтобы исправить вон ту лампочку, что свисает над постелью?
– Из-за такой мелочи незачем было тревожить меня до предстоящего перевоплощения! Такое мелкое исправление может сделать любой самый обыкновенный электромонтер!
– сердито ответил Эдисон, подойдя к слюдяной лампе и начав ее разглядывать.
– Зачем здесь третий провод?
– спросил он вдруг, удивленный шнуром лампы.
– Насколько мне известно, электричество бывает двух видов: положительное и отрицательное.
– О, электричество бывает тысячи видов!
– воскликнул я с непоколебимой уверенностью.
– Конкретно, в нашем случае, кроме положительного и отрицательного, мы еще имеем хроматическое электричество.
– Что за глупости вы болтаете?
– рассердился древний ученый, презрительно глядя на меня.
– Да, хроматическое, - повторил я.
– Посредством эюго вида электричества лампа может давать свет различного цвета, без каких бы то ни было цветных абажуров. Если вы не верите мне, господин Эдисон, откройте любой учебник физики и убедитесь. Сегодня электрическая энергия представляет столько метаморфоз, что...
– Тру-тру-тру!.. Радиостанция Юпитер!.. Отдел научных открытий... Тру-тру-тру!.. Внимание!.. Местная электролаборатория нашла способ добывать электричество в текучем (жидком) состоянии, под воздействием которого посеянные семена могут давать плоды в течение одного дня!..
Не сказав ни слова, Томас Эдисон подошел к парафиновому конусу, превратился снова в синеватый пар и так же постепенно скрылся с наших глаз, как и появился.
В поздних вечерних сумерках комнаты его скорбный образ растаял, как маленькое, легкое перистое облачко...