Возможны варианты... Книга 1
Шрифт:
День в посольстве прошел в хлопотах и суете, неизбежных при встрече высоких гостей: в последний момент обязательно вылезет десяток нерешенных вопросов, их решат, но появляется одиннадцатый, несовместимый с десятком предыдущих. И все начинается сначала.
Больше всего тоски от деталей протокола: кто входит первым, а кто расписывается вторым. Черт ногу сломит. Но и это утряслось.
Немцы привыкли и уже не шалели от российского «угу — ага» и «авось — небось — как лучше? — да так сойдет!» Старались все, и все получилось, но — что уже стало привычно — на следующий день к одиннадцати, то
23.10.2005 г. 19:00 (время местное). Берлин.
Резидентура ГРУ.
Под вечер прошел доклад от Широва. Тыловики справились. Хитрого и не было ничего — просто надо шевелиться. Полный распад как всегда у самых добросовестных, пунктуальных и деловитых — у Витовского и Ерлыкова.
Дотошный Витовский никак не мог утрясти со своими ребятами заявку на технику, мешал запах спрея удачи и жадности. Одной рукой писалась заявка на технику и людей, а другой управлял интригами против служб обеспечения, не забывая ущипнуть и коллег–связистов.
Ерлыковские бандиты, чуя запах добычи, и одалживать своего вовсе не собирались. Такое счастье бывает раз в командировку и мягкотелость могла сказаться на авторитете отдела. Шла ожесточенная борьба за площади. Квартирный вопрос, испортивший так много московских характеров, в Берлинской резидентуре стоял так же остро. Все службы давно страдали от тесноты, и люди сидели на головах соседей и коллег.
Оперативные офицеры — люди творческой профессии, и с ними не церемонятся, а техника железная, и ее ужать, уплотнить и сплющить без уменьшения коэффициента исправности удается редко. И еще она стоит денег, а бабы еще нарожают!
Ерлыков кампанию захвата начал с идеологии: раскопал старый лозунг: связь — главное средство управления войсками. Войск в резидентуре было не очень, но связь для резидентуры как большой и малый круг кровообращения, так что под Ерлыковским «Даешь площадя!» был прочный фундамент.
Размахивая идеологической дубиной, связист требовал своей скромной доли Lebensraum (жизненное пространство. Нем.), и эта малая толика, дай слабину резидент, лишала ОСНАЗ не только площадок размещения, но и кислорода вообще на территории посольства.
Деликатный Лев Юрьевич, указывал на свое понимание справедливости, упирая на заслуги перед Родиной его службы, докторскую диссертацию, целесообразность, и намекал резиденту, у чьей груди он вскормлен. Вполголоса перечислял аргументы, пытаясь набрать очки на фоне горластого конкурента. О-о! Сквозь его ровную негромкую речь опытному уху слышался скрежет острых клыков!
Витовский вполне прозрачно намекал на недопустимо большое количество женщин в хозяйстве у этого хама и антисемита, который… вот только дайте ему вольную на эти две комнаты — и посмотрите, увидите, увидите, во что превратиться узел спецсвязи. А за морально–политическое состояние кто отвечает? Резидент, резидент!!!
Ну победили, разумеется, осназовцы.
Ерлыков обозначил смирение: обозвал прилюдно Витовского женоненавистником и жидовской мордой, подсчитав, что пролит литр христианской крови, которую понятно кто выпил, — и удалился переваривать добычу, весьма довольный нечаянными приобретениями,
Оба были высокие профессионалы, закончили одну академию, многократно пересекались по службе и согласованно, где только можно, угнетали оперов, технически безграмотных и слишком много о себе понимающих. Оба были преданы делу двадцать три часа в сутки, оба свободное время отдавали преферансу. И деликатный Витовский, чтобы не потерять партнера, закрывал глаза на некоторые приемы беспринципного коллеги, мягко называемые некорректными.
Впрочем, Лев Юрьич держал глазки открытыми, когда они «на руку» обували всех прочих, по наивности полагавших, что знают о преферансе все. Правда, играли только «на стол».
К двадцати одному мир был восстановлен, и стороны демаркировали новые границы, переставляя кодовые замки, обозначая границы владений.
Было совершенно ясно — как только помягчает обстановка, состоится братание технических служб и качественное окропление территориальных приобретений. Главное блюдо стола — спирт–гидражка. Технари рождались преданными только этому напитку. Офицеры сохраняли принципиальность в Смоленске, Берлине, Лондоне — далее везде!
23.10.2005 г. 16:40 (время местное). Берлин.
Оперативная группа «Базиль».
— Васька, дистанцию выдерживай.
— Три машины, куда еще…
— Не приближайся, так и держи. Васька, мне твои советы… Ответь, похоже, шеф.
Сидевший рядом с водителем взял трубку мобильного. Разговор был недолгий.
— Вася! Обходи поляка и на углу приткнись. Я выскочу и броском во французский ресторан. Ты их пропускаешь и за ними в кабак. Интервал минуты три.
— А если Лоп не пойдет.
— Приказ. Шефу лучше знать, куда гад топает.
Худощавый, лет тридцати мужчина, по виду бизнесмен средней руки, слегка запыхавшись и поглядывая на часы, торопливо вошел в ресторан. Мазком оглядев едальню, сел за второй от входа стол и напряженно уставился на входные двери.
С интервалом в две–три минуты в заведение вошли двое. Первый — несколько излишне полный мужик. Светло–русые волосы, лет сорока пяти, рубашка и костюм дорогие, но имели вид неопрятный. Мужчина производил впечатление продавца чего–то неопределенной стоимости. Физиономия его выражала возбуждение и нетерпение.
На входе русый почтительно пропустил вперед своего спутника, плотного мужчину лет под шестьдесят. Изрядная седина оттенялась смуглой кожей и выдавала в нем южанина. Костюм не относился к последним изысканиям модельеров, но сидел и смотрелся отлично, даже с некоторой долей изящества. Так выглядят престарелые и не шибко богатые бонвиваны, не скрывающие интереса к молоденьким. Лицо южанина — вселенская скука.
Разномастная парочка заняла столик в глубине заведения.
Худощавый бизнесмен за вторым столиком опустил глаза, и на его лице явно отразилось разочарование. Тревожно, как всякий спешащий человек, он приподнял руку от стола, бросил взгляд на часы и тут же опустил руку. Но вновь открылась дверь, и вошел тот, кого ждал худощавый. Мужчины поздоровались.