Возмужание
Шрифт:
Слушатели отметили чтение императора аплодисментами, тот церемонно раскланялся.
Толмач, подбирая слова, старалась точнее передать Ольге поэтические образы.
Внимательно выслушав, княгиня кивнула:
– Всё верно, зимой так и бывает…
– Но как же можно жить и ходить по такому жуткому холоду? – воскликнула невестка, зябко поежившись от одной мысли о страшных морозах.
– Мы привыкли к зиме, – просто ответила Ольга. – У нас в домах топят печи, а когда выходят на улицу, облачаются в тёплые меховые одежды.
– Да, меха у вас знатные, – согласилась Елена.
«Может, рассказать им, как русы зимой после бани в проруби
Несколько раз княгиня перехватывала на себе взгляд императора – пристальный, будто примеривающийся.
Смуглые, стройные и гибкие невольницы в тонких полупрозрачных одеяниях под журчание чудесной музыки исполняли незнакомый русам танец, двигаясь при этом столь пластично и грациозно, будто сами текли и переливались вместе с волшебными звуками.
– Наши купцы и священники рассказывают, будто зимой на замёрзших реках русы устраивают жуткие побоища друг с другом? – спросил Константин.
«Ну вот, будто мысли мои прочёл», – внутренне изумилась княгиня.
– Такие игрища издревле велись у нас, только теперь запрещены мной, – отвечала Ольга.
– А если кто ослушается? – с лукавой улыбкой продолжал император.
– Кто ослушается, тот для первого раза подвергается принародно кнутобитию, ну а после того и головы лишиться может, – закончила Ольга. При этом в её голосе непроизвольно прозвучала жёсткость, так что никто не усомнился в твёрдости княжеского слова.
Это в очередной раз восхитило Константина, как и последующие рассказы Ольги о её личных поездках за данью и производимых ею судебных разбирательствах по городам и весям, о русских обычаях и празднествах.
Сын и наследник престола Роман – красивый двадцатилетний юноша – говорил мало, но также слушал всё, что говорилось о Руси, с интересом.
После десерта император предложил княгине осмотреть женскую половину дворца и побеседовать о государственных делах. Женщина-толмач осталась в Юстиниановой храмине, а невесть откуда к Ольге и Константину приблизился ромейский толмач с вкрадчивым женоподобным голосом.
В сопровождении толмача Ольга с Константином стали обходить целую анфиладу комнат и залов, назначение каждого из которых Константин подробно объяснял Ольге. Рабыни и евнухи, застигнутые врасплох, простирались ниц перед императором и оставались неподвижными до тех пор, пока владыка с гостьей не исчезал из вида. Ольга никогда не видела столько евнухов. Сытые, с женскими голосами и манерами, они были неприятны княгине.
Наконец, вышли на открытую террасу, увитую виноградными лозами, откуда открывался чудесный вид на Константинополь. По всей террасе в красивых керамических и каменных сосудах произрастали разные цветы и диковинные растения. В развешанных между ними клетках пели и блистали оперением всевозможные птицы. Это было похоже на описываемый христианами рай, и Ольга не могла сдержать восхищения.
Константин остался доволен. Пройдя дальше по террасе, они оказались в самой широкой её части. Здесь стояли удобные диваны, скамьи и кресла с мягкими, расшитыми цветными нитками подушечками на них. На столике из белого мрамора лежала книга в золотом окладе, стояло несколько пузырьков и флаконов.
Император предложил сесть на широкий диван, с которого особенно хорошо были видны золочёные купола храмов, беломраморные дворцы, а дальше синела необъятная морская гладь.
– Твой сын
– Феофано? Правда хороша? Я сам выбрал её для Романа, – отвечал Константин, не уточняя, где именно он её выбирал. – А как твой сын, – спросил он, чуть помедлив, – говорят, несмотря на юный возраст, Сфендослав уже настоящий воин и в походы ходит?
– Какие там походы, шалости да забавы мальчишеские, – махнула рукой Ольга и, чуть заметно волнуясь, произнесла то, что долго собиралась сказать: – Женить его надо, вот и остепенится, меньше о походах думать будет.
Константин ничего не ответил, только хитро прищурил бровь. А про себя подумал: «Понимаю, к чему ты клонишь, Ольга, да только пустое дело родниться с диким скифом, который, как доносят изведыватели, спит на голой земле и ест сырое конское мясо, а по неукротимой натуре одинаков с ужасными своими предшественниками – варягами-язычниками Игорем и Олегом. Как его может вразумить и подчинить византийская принцесса, если он не слушает даже родную мать. Нет, Ольга, у меня есть более приятный мне план…»
Не дождавшись ответа, княгиня поспешила перевести разговор на другое, обратив внимание императора на то, как в лучах заходящего солнца все краски отливали особенно мягкими, нежно-розовыми, пурпурными и оранжевыми оттенками, будто светились изнутри. Бесконечный простор моря и Великая Протока уже подёрнулись вдали голубизной, и Царьград медленно погружался в синеву предвечерних сумерек.
Однако для Константина сей град, и море, и небо являлись более чем привычными, а вот северная гостья несла в себе нечто новое и загадочное.
«Разница в возрасте не так велика, – думал император, поглядывая на княгиню, которая, казалось, была увлечена чудесным видом окрестностей, – она на несколько лет старше меня. На расстоянии, конечно, выглядела моложе, а вблизи видна каждая морщинка. Хотя какое это имеет значение для воплощения задуманного. В государственных делах ни красота, ни возраст значения не имеют. Для наслаждения женской красотой и совершенством тела существуют многочисленные прекрасные наложницы».
Сам Константин к пятидесяти двум годам был довольно плотен и страдал одышкой, как всякий пресыщенный человек, обильно потребляющий вино, яства и ведущий малоподвижный образ жизни. Его волосы были густо перевиты серебряными прядями, которые царедворцы едва успевали подкрашивать, – божественный император не может являться подданным седым и старым. Посему всякие притирания и умащивания были для него столь же привычны, как и для женщин. И это давало определённый результат. Но особую черту молодости придавали императору глаза, в чьих чёрных пронзительных зрачках блистали живой ум и любопытство.
– Благолепен твой стольный град, Константин! – не скрывая восторга, молвила Ольга. – Красив и богат, устроен с умом и расчётом…
– Ты достойна царствовать в граде сём вместе с нами, – услышала она странным образом изменившийся голос Константина.
Ольга на мгновение смешалась, не зная, как понимать сказанное. Повернулась к толмачу, затем опять перевела вопросительный взор на императора и встретилась с тёмной глубиной его очей.
– Велика и богата земля византийская, – продолжал Константин, в упор глядя на Ольгу, – сильна и обильна держава Русская, много в ней храбрых воинов. Что, ежели бы соединились эти две силы? Не было б им в поднебесном мире никого равного!