Вознесение черной орхидеи
Шрифт:
Влюбленность? На этом этапе? Как такое могло произойти, и было ли это тем, чем было, или же просто эндорфиновой зависимостью?
…- Недвижимость, инвестиции в Германии и Швейцарии. По предварительным данным, входит в руководящий состав двух крупных корпораций в сфере строительства и аналитических маркетинговых… Эй, ты вообще где, Беспалова?
– Черт, Лекс, положи планшет! Не позорь всех автоледи, и я еще хочу дожить до вечера. Это так, на всякий случай…
– Ты вообще понимаешь, кто он? О-ли-гарх! Ну ты даешь… как ты сама не полезла в гугл и не выяснила, а фамилия красивая. Кравицкий…
– Да нет, спасибо, мне Беспалова-тире-Лаврова дорого встала! – трясу головой, пытаясь переварить информацию. Не то чтобы я не догадывалась о его прочном финансовом положении, я просто совсем не думала о вероятных благах, которые мог принести мне этот роман. И впервые в жизни мне этого не хотелось.
– Подожди! – Перед тем, как выпрыгнуть из автомобиля, Лекси тянется через кресло назад, подхватив букет. Я слегка разминаю шею, оглядываясь по сторонам… взгляд натыкается на знакомый автомобиль. Я совсем недавно его видела, вот только где?
– Откуда цветы, Лена?
Твою ж мать. Я едва не подпрыгнула на месте, услышав голос Владимира за спиной. Противная тревога вернулась на свои позиции в последней попытке там закрепиться, выбив два гулких удара сердца. Почему кому-то обязательно надо испортить мне день?
К счастью, он пока что не смотрит на меня – сосредоточенный, тяжелый взгляд прикован к моей подруге. Вернее, к букету в ее руках. Гордость не позволяет мне, воспользовавшись моментом, ретироваться в кафетерий, да и вдруг Лекси понадобится моя помощь? Если тут начнется сцена в стиле «домостроя», могу и двинуть этой жертве стероидов, мало не покажется, мне плевать, кто у него папа. Вряд ли, конечно, супер-блондинке что-то угрожает, но уж, воистину, «скажи мне кто твой друг, и я скажу тебе, кто ты» режет нервы циркулярной болгаркой. Но, похоже, Ленка сама удачно справляется.
– Не насосала, а подарили! Букетик, тачку, и брюлики на мобиле! – Я не помню, когда видела ее такой! Охренительная парочка, широкоплечий блондин и тоненькая белокурая куколка в роскошном полушубке, которая выпустила свои коготки… И кто назвал ее дурой? На такую контротповедь нужно иметь нехилую сообразительность!
– Ты чего? – Вовик переводит растерянный (кто бы мог подумать!) взгляд на меня, как-то смущенно кивая в знак приветствия. Не выдержал позора? Вообще, все очень странно. При одном взгляде на роскошную Лену можно истечь слюной, а он вновь пялится на букет. Словно черные орхидеи уже долбанули его смертельной интоксикацией по всем извилинам! – Просто… откуда у тебя такой букет?
– Ты думаешь, некому было его подарить?
Я внимательно слежу за ними обоими. Какая-то неправильность в поведении Вовы ломает шаблон почти театральной сцены. Лена продолжает заливать про водителя «бентли», который случайно ее подрезал и так растаял от неземной красоты, что сразу заказал доставку цветов, а я непроизвольно качаю головой – от ее слов на его лице написано натуральное покровительственное облегчение! Никаких мук ревности, наоборот, завуалированная умилительная насмешка!
– Юля, - моя кожа ощетинилась сотней воображаемых игл, когда он повернулся ко мне. Злость вместе с отголосками усталости решила все за меня.
– Ты бы это, не разговаривал со мной.
Да что такое? Нет, я понимаю, что после вчерашних событий этот мир прекрасен и удивителен, но чтобы мой враг номер один улыбался теплой улыбкой с каким-то скрытым восхищением?
– Прости. Я не имел никакого права говорить тебе такое.
Перевожу растерянный взгляд на Лекси. Это ты его заставила? Она хоть и выглядит довольной этой попыткой примирения, но, похоже, удивлена не меньше меня.
– Если бы я тогда знал, что он с тобой сделает… Юль, я же вроде как чувствовал, но в это оказалось трудно поверить даже мне… Поверь, я бы вообще не отпустил тебя с ним, пока не вправил мозги!
– Вова, - противная липкая испарина охватывает позвонки до самого копчика, вместе с головокружением. Все неправильно. Я, конечно, пострадала, и крепко, но такой восторг и умиление на фоне того, что твоего лучшего друга нет в живых? Я ему никто, так, увлечение ныне покойного друга, которое можно было поразить гостеприимством и увлечь светской беседой, не более. – Мне неприятно об этом говорить.
– Он никогда меня не слушает, но тогда я мог хотя бы попытаться. Я же видел, что с тобой творилось. Твои руки, это…
– Это аллергия на уродов. Я тебя услышала, но давай мы сейчас не будем резать запястья по новой, чтобы скрепить примирение кровью. Договорились? – смысл сказанного доходит до меня не сразу, а когда доходит… Я ведь так и не привыкла к себе, новой. Не стоит искать пояснения, почему это происходит, но я едва успеваю зажать рот ладонью, чтобы побороть приступ бесконтрольного смеха!
Через секунд тридцать мы смеемся уже синхронно. Луплю Вовку по плечу на глазах у охреневшей Лекси и позволяю заключить себя в пародию на примирительные объятия.
– Прости… - его голос едва пробивается сквозь блокаду смеха какого-то ненормального облегчения. – То, что с тобой было… Руку на женщину… Б..дь, если бы я только знал тогда, что он задумал…
– Забей, это в прошлом!
– Если еще раз, он тебя, хоть когда-нибудь…
Его слова резко обрываются, и он поспешно отводит взгляд, а моя испарина накрыта выбросом сухого льда. Какая-то нить ускользает, кажется, вот-вот, и я ее уловлю, удержу, распутаю… Пытаюсь поймать черный взгляд новоприобретенного приятеля, ловлю какую-то тревожную волну и что-то еще…
Очень некстати вмешивается Лекси.
– А если ты еще раз будешь ипать мне мозг, обсуждая мою Багиру, я тебя, я…
Она сейчас его спасение. Моргаю, теряя след нити Ариадны в лабиринте невысказанных слов и утерянных параллелей окончательно, растерянно наблюдаю, как Владимир грубовато хватает мою подругу за плечи и впивается в ее рот неистовым поцелуем. Внезапная страсть или смещение акцентов, вынужденная мера?
Поворачиваюсь и уверенно иду к кафетерию, Лекси не заблудится. Есть что обдумать вроде как, но… Телефон некстати сигнализирует о принятой эсэмэске. Снимаю блок с экрана за шаг до того, как запустить по крови бег абсолютного счастья с привкусом сладкой эйфории, позволив этим ощущениям унести отголоски несказанных слов и слабеющей тревоги.