Вознесение черной орхидеи
Шрифт:
– Там не произошло ничего криминального. Есть запись мероприятия! – Почему, ну почему я оправдываюсь именно сейчас, за час до эшафота? – Мне действительно сообщили об этом в самый последний момент!
Он молчит, не удостоив меня даже взглядом. А могу ли я ожидать чего-то другого? Сегодня все не так, как было прежде. Нет затягивающего в омут страсти поцелуя при встрече – все, как я предвидела еще ночью. Нет привычной уже охапки белых или красных роз, которые всегда ожидали меня на пассажирском сидении. Никакого теплого шепота «все хорошо? Почему волнуешься?» в приоткрытые далеко не от возбуждения дрожащие губы.
И
– Я просто не хотела вас отвлекать от приема! Ну неужели непонятно? – страх так быстро трансформируется в ярость и обратно, что не успеваю зажать рот ладонью… и не усугублять свое и без того плачевное положение. – Что в кругу друзей со мной могло случиться?!
Резкий визг тормозов на мокрой трассе, скрип шин разрядом усилившейся паники по перетянутым сплетениям нервных окончаний – кажется, я все же вскрикиваю, вцепившись пальцами в подлокотник, рискуя сломать маникюр. Страх и без того плещется в нейтральных водах за зоной финишных буйков, ожидание неизбежности съедает изнутри в отчаянной попытке спасти хоть крупицу здравого смысла.
Я жду всего, чего угодно. Хватки за волосы и удара по лицу. Принуждения как минимум к оральному сексу прямо здесь, рискуя шокировать проезжающих мимо. Меньше всего я жду, что Алекс сложит руки в замок на рулевом колесе и задумчиво уставится вперед, принимая, как могло показаться со стороны, тяжелое для себя решение.
Время замирает вместе с новыми витками просыпающегося ужаса. Мне следует перестать смотреть, уставиться в пол, подумать о чем-то отвлеченном. Но я не в состоянии отвести глаз от его четко очерченного профиля и легкого прищура устремленного на дорогу задумчивого взгляда, слегка затемненной линии высоких скул и волевого подбородка. Внезапное желание провести по щеке кончиками пальцев, забирая его скрытую злость, усмиряя взбешенного зверя внутри, гаснет, не успев трансформироваться во что-то более осознанное и реальное.
– Ты можешь все остановить, - его голос лишен какого-либо эмоционального окраса, только пальцы под тонкой черной кожей перчаток сильнее сжимают руль. – Одно твое слово - я отвезу тебя домой. Ты не обязана, если не хочешь.
– И всему конец? – Поразительно, как недавний страх отступает перед ужасающей перспективой потерять то, что еще толком не началось, и я сейчас боюсь этой потери до дрожи в коленях, до первых темных пятен перед глазами. – Ставим точку в нашей истории?
– Я не имею привычки принуждать к чему-либо. Выбор всегда будет за тобой. Создавать иллюзию отношений, притворяясь тем, кем ни один из нас не является, будет изначально неправильно.
Сталь бескомпромиссных слов режет по живому, усиливая дрожь в сомкнутых коленях. Я прекрасно понимаю, что моя жизнь просто рассыплется на тысячи мелких осколков, если я потеряю свой свет в страхе перед кратковременной болью от его не всегда ласковых лучей. Мне так дорого встало недавнее одиночество, что я едва
– Ты понимаешь, что мне придется тебя наказать?
Я не могу даже кивнуть. Я боюсь, что любой жест, малейшее движение ресниц будет использовано против меня. Оправдания замирают на губах, медленно растворяясь в повисших секундах. Мне не нужно спрашивать, зачем и почему, это уже не имеет никакого значения.
– Я никогда не запрещал тебе общаться с друзьями. Тирания – не мои методы. Я не могу простить тебе твой эгоизм без наказания. Ты думала только о своем комфорте и удовольствии, когда не поставила меня в известность. И ты даже не предположила ни на секунду, что я тоже могу волноваться… переживать за тебя… Я сейчас молчу о проявленном недоверии с твоей стороны! – Ладонь сжимается в кулак до предельного натяжения перчаточной кожи. – Я просил всего лишь никогда меня не расстраивать. Быть откровенной!
Это я запомнила очень хорошо. За недоверие наказывают с самой крайней жестокостью. Мне хочется закрыть глаза, но я с отчаянием смертницы держу его взгляд, беспрепятственно позволяя спиралям обмораживающего азота погасить мое сумасшедшее биение сердца.
Я смелая. Я смогу.
Это молчаливое согласие. Не в состоянии выдерживать атаку потемневшего малахита, отвожу глаза. Молчаливая пауза уничтожает мои нервы, но я не в состоянии произнести ни слова. Я молчу всю дорогу, отмечая неровный рельеф загородной трассы в ожидании неотвратимой неизвестности.
Иногда интуиция ведет нас к финалу совершенно неожиданным путем. Запутанным маршрутом через фатальные буреломы, где мы рискуем травмироваться и растерять все силы. Мы можем долго ругать себя за то, что решились шагнуть в эту бездну кошмара с тонкой натянутой леской, которая не даст упасть и провалиться, она одна не позволит нам свернуть с пути, который изначально был правильным…. и единственным из возможных, как бы ужасно это не выглядело со стороны.
…- Я не буду ждать до вечера! Юля, или ты раздеваешься без своих глупых попыток меня разжалобить, или, клянусь, поползешь в комнату на четвереньках!
Мои пальцы обледенели на молнии платья. Глотая слезы ужаса и преодолевая головокружение, дергаю ее вниз, чудом не вырывая полностью. Сейчас в этом униженном избавлении от одежды в гостиной нет ни капли грациозного эротизма. Последний взгляд на хмурое непроницаемое лицо рассерженного Хозяина в немом ожидании, что сейчас все закончится… Что я просто прижмусь к его груди и смогу дать волю слезам под равномерные поглаживания волос и ласковый шепот с обещанием чего-то чудесного. Губы Алекса раздраженно дергаются, всего в два шага он преодолевает разделяющее нас расстояние. Вместо поглаживания затылок прошибает раскаленными иглами от хватки в волос, режущий захлест по линии ребер, прежде чем кружевной бюстгальтер, не выдержав рывка сильной мужской ладони, летит на пол под аккомпанемент моего испуганного крика.