Вознесение черной орхидеи
Шрифт:
– Б**дь, отведи меня к ней! Ей нужна моя помощь! Ты не понимаешь?
– виски сдавило обручем боли от прилива крови к головному мозгу, острым всплеском отчаянного осознания происходящего с быстрым откатом легкой контузии.
– Вот что-что, а твоя так называемая помощь ей сейчас нужна меньше всего. Постарайся не делать резких движений и внимательно меня выслушать. Как ты себя чувствуешь? Ты в состоянии воспринимать то, что я тебе скажу?
– Где, твою мать, моя Юля?!
– он мог воспринимать все, что угодно. Пусть только закончится эта пародия на блокбастер, чтобы он смог догнать и согреть свою перепуганную малышку, к чьим ногам готов положить весь мир.
– В безопасности. Это все,
– в голосе Алекса послышались стальные нотки высекающего искры металла.
– Не заставляй меня принимать меры.
– Молниеносное движение ладони к поясу брюк.
При виде того, что его Наставник и практически крестный отец сейчас сжимал в руках, Лавров захлебнулся нервным смешком.
– Б**дь, у меня дежавю! Это, на хрен, скрытая камера? "Вас разыграли"? Здорово похоже!
– Возьми себя в руки, у меня нет желания сидеть здесь и ждать, пока ты успокоишься!
– легкий серебристый ствол, вашу мать, еще одного револьвера, вновь смотрел прямо в лицо.
– Тупить нет времени, поэтому слушай очень внимательно. Тебя убили. Ты мертв, Дима. На неопределенный срок.
– Хорошо, куда помахать рукой и передать привет? Заканчивай эту хрень!
– он сейчас готов был согласиться, с чем угодно, лишь бы это поскорее закончилось. Тревога за Юлю придала ему силы, и даже головная боль понемногу отступала, столкнувшись с бесстрашной решимостью. Что ж, сегодня магнитные бури, и мир сошел с ума, пусть будет так. Проще выслушать и не тратить время на бесполезные пререкания.
– Буду краток. С этого момента ты навсегда исчез из ее жизни. Тебя нет. Погиб в огне, свидетели опознали. Протокол, смею предположить, уже готов. Давай, приходи в себя, вылетаешь первым рейсом из Симферополя. Ребята тебя проводят, чтобы не было искушения играть в героя.
– Ты, должно быть, ударился головой...
– поверить в серьезность происходящего было нереально.
– Я не знаю, что ты себе придумал. За спасение спасибо, век не забуду. А теперь я хочу знать, где она!
– Я не шучу сейчас, Дима, если ты так ничего и не понял. Здесь нет приглашенных актеров и репетиций сценической речи!
– И ты будешь стрелять, если я сейчас пошлю тебя куда подальше вместе с тупыми планами?
– Ты погиб около часу назад. Тебя нет! Как ты думаешь, это будет сложно?
– Да на хрена ты это делаешь? Цель?
– по истечению времени он все так же не мог ответить самому себе, когда пришло осознание серьезности происходящего.
– Считай это мантрой "мы своих не бросаем". Стремлением уберечь тебя от разборок с милицией - ты наломал дров на крепкую статью. Бесед с интерполом - потому как ты только что имел удовольствие общаться с киллером международного класса. А теперь перейдем к далеким от благородства мотивам, ты их сейчас отнесешь к именно таким. Ты должен исчезнуть. Если ты попытаешься связаться с ней, дать о себе знать раньше времени, - я убью тебя без промедления. Думай, и по возможности, очень быстро. Мы договариваемся, и ты навсегда исчезаешь из ее жизни. Вернешься, когда утихнет эта суета, потому как, боюсь, все предусмотреть в подобной инсценировке невозможно. Год - по меньшей мере - ты держишься от нее подальше. Это мои условия. Если нет, боюсь, мне придется потрудиться для достоверности милицейских протоколов.
– Ты решил, что я испугаюсь и так легко, играючи, откажусь от своей, твою мать, любимой женщины?
– Конечно, Дима, - на губах Алекса заиграла циничная улыбка непримиримого киборга.
– Иначе я прямо сейчас сделаю так, что ты не увидишь ее никогда. Твой выбор?
Бесполезно было спорить и доказывать свою точку зрения. Что было тому виной - логичность выстроенной стратегии
Струсил? Вряд ли. Может, на холодную голову, отойдя от шока, все же признал разумность доводов и успокоил себя уверенностью, что сейчас согласится, а потом все равно сделает по-своему? На угрозы и зрачок пистолетного дула было наплевать. В тот день он внезапно понял, что совсем не боится смерти. Было лишь хладнокровное спокойствие и, пожалуй, беспокойство за нее, смысл его жизни, и первую, - теперь он это понимал, - самую настоящую любовь. Что ж, он был готов ждать и воплощать в жизнь свои планы, пока все не наладится. Тогда он не мог подумать, чем это все закончится - а ведь Алекс без излишних слов уже тогда дал понять, что сделает Юлю своей. Лавров не заметил этого предупреждения в подзависшей реальности. На исходе ночи просто скрепил договор с Наставником крепким рукопожатием, чтобы ранним утром вылететь ближайшим рейсом в Италию с пересадкой в Киеве.
Мать не задавала вопросов. Но со временем он рассказал ей все. Поверхностные взаимоотношения качнулись в сторону взаимопонимания, она его не осудила и не упрекнула… скорее, испытала гордость за сына, который оказался столь похожим на нее в бескомпромиссности принимаемых решений.
Однажды ночью он проснулся от беспричинной паники. Эти приступы были и раньше – кратковременные, острые, выбивающие почву из-под ног. Иллюзия-мираж оккупировала его сознание. Юля билась кулачками о непроницаемую стену между ними за шаг до падения в бездну. На грани между рассудком и его окончательной потерей он потянулся ей навстречу, словно ломая этот барьер и захватывая ее в объятия, не позволяя ускользнуть. До тех пор, как убивающая тревога не отступила, сморив тяжелым сном. Но сейчас паническая атака была не похожа на предыдущие. Юля не шевелилась и не дышала в этой необъяснимой галлюцинации… пока он усилием воли не встряхнул ее и не заставил кричать от боли своим привычным методом.
О том, что это было – и что было на самом деле, узнал только утром. К черту договоры, они теряют свою силу, когда жизнь любимого человека оказывается под угрозой! Зря Алекс убеждал его в телефонном разговоре в том, что его малышка в безопасности. Ему хватило разговора с отцом, который рвал и метал – но согласился с доводами Анубиса, дабы не загубить скандалом политическую карьеру. Но вот в отношении Юли оставался непреклонен. «Если проблема в суке, то нет суки – нет проблемы!» - не помогли многочасовые заверения в том, что без нее его сын не видит своего существования. Лариса, обеспокоенная стрессовым состоянием наследника, вылетела в Харьков тем же вечером. Пси-домине хватило получасовой беседы, чтобы убедить супруга не причинять Юле вред, а приезд Алекса и долгий разговор за бутылкой виски поставил в этой ситуации окончательную точку.
А потом начался кошмар. Вот еще вчера он чувствовал ее на расстоянии, держал в своих руках, посещая одни на двоих сновидения, а потом стена стала крепчать – и больше не пропускала его через ментальные лабиринты. Осенью он вылетел в Харьков по чужим документам. Владимир сперва охренел от его появления. А придя в себя, передал информацию от первых лиц.
Юля больше не с ним даже мысленно…
… - Она больше не твоя. И не говори мне, что ты приехал по иному поводу! – безапелляционно припечатал Александр, смакуя коньяк медленными глотками. – Я не хочу тебе угрожать и ломать наши отношения. Но Юля теперь моя жена, и если я увижу тебя поблизости, последствия будут самыми плачевными.