Вознесение черной орхидеи
Шрифт:
– Поздравляю, - наконец не выдержал тот, сделав отрывистый глоток. Александр не спешил. Когда официант принес заказ – коньяк и нарезку фруктов, он медленно вывел окружность бокалом в воздухе, чтобы удостовериться в качестве напитка, и лишь после этого отсалютовал собеседнику.
– Благодарю, Дима.
Переплетение почти осязаемых лазерных лучей самых разных эмоций - восхищения, неприятия, ненависти, растерянности, сожаления, циничного отчуждения, казалось, прочертило свод высокого потолка ресторана. Лавров непроизвольно сжал тонкие губы, отведя взгляд в сторону.
– Расскажи, чего уж, каково это - выпасть из обоймы самых завидных холостяков Европы?
– Если это действительно
– Да мне совершенно наплевать на то, как ты ее каждую ночь снимаешь с Андреевского креста и обвешиваешь цепями. После произошедшего она для меня не существует.
Александр не считает нужным сдержать насмешливую улыбку.
– Именно поэтому ты нарисовался в городе осенью. Именно в силу своего презрительного безразличия послал ей орхидеи, думал, я не узнаю. Явиться во дворец бракосочетания в костюме шпиона из дешевого боевика, ты не обижайся, вообще было верхом идиотского мазохизма. Я думал, ты окажешься умнее в том, что касается соблюдения нашего договора.
– Алекс, твою мать, ты называешь это договором?!
– показательная маска идущего напролом бойца исчезла, в темных глазах пробежали быстрые искры ярости. Это был риторический вопрос, и Кравицкий спокойно откинулся на спинку стула, позволяя собеседнику воспроизвести в памяти кадры событий не столь далекой давности.
…Видеть, как при тебе двумя выстрелами уложили человека, который еще несколько минут назад держал тебя на прицеле, и в духе отрицательного героя американского триллера зачитывал нотации побежденному противнику, оказалось даже занятно. Ни жалости, ни ужаса, ни испуга, - словно знал наперед, что жизненный путь оборвется еще не скоро и уж никак ни при таких обстоятельствах. Этот неадекват, бывший любовник Юльки, не вызвал практически никаких эмоций, кроме удивления в силу того, что явился по ее писку. Чем еще можно подтвердить свою крутость, кроме размахивания стволом на глазах у понравившейся самки? Тогда, запретив себе чувствовать боль от ударов по лицу и по ребрам, Дима испытал что-то сродни любопытству, чем же этот фарс закончится. Киллер международного класса из списков интерпола? Скорее, неуловимый Джо, которого не поймали лишь потому, что он никому на фиг не нужен.
Лавров сам не понимал, откуда взялась эта трезвость и разумность мышления в столь критической ситуации. Самой приоритетной задачей на тот момент было вывести Юльку за периметр боевой арены, чтобы не мешала мужскому разговору, который, откровенно говоря, больше был похож на соревнования с линейками. В тот момент он испытывал какие угодно эмоции, кроме страха и отчаяния. Даже злость где-то притаилась, уступив место леденящему спокойствию.
Когда прозвучал первый оглушающий хлопок выстрела, он даже сразу не понял, что происходит. Перевел недовольный взгляд на человека в "балаклаве", который прикончил супер-киллера дополнительным выстрелом в голову. Мерзкое зрелище, никакого аккуратного пулевого отверстия, это не кино. Кровь, вопреки всему, не красная, а почти черная, раздробленная кость. Никаких серых мозгов, все замаскировала собой кровь. Такое вряд ли увидишь в самом реалистичном боевике.
Пришелец не отвечал на его вопросы. "Жди, с тобой поговорят позже!" - все, что он от него услышал. Потом к бойцу присоединились еще двое. Кто-то нашел его сигары, и «трио бандуристов» с пушками праздновали, как было понятно из разговора, завершение задания, отпуская плоские шутки относительно того, что делать с трупом. Получив по телефону отрывистый приказ, двое бойцов просто выволокли тело неудавшегося убийцы, не пояснив мотива своих действий.
Грохот взрыва сотряс стены виллы спустя десять минут, пламя
– А бутафория тоже рубит зачетно, - закуривая вторую сигару, философски заметил оставшийся боец. Дмитрий едва осознал его слова вследствие легкой контузии с шумом в ушах.
– От настоящей гранаты мы бы рассыпались на атомы.
Этот оказался более разговорчивым, но на вопросы не отвечал, ограничиваясь пожатием плеч, все упражнялся в собственном остроумии.
– Ни хрена себе у тебя выдержка. Давай к нам в отряд быстрого реагирования, а? Давно такого не видел, все жертвы трясутся и не могут связать двух слов. Десантура? Разведрота?
После оглушительного взрыва виски сжало спазмом приближающейся головной боли с противной вибрацией барабанных перепонок. Лавров хотел только одного: чтобы этот разговорчивый гуманоид, который так и не удосужился стащить с лица балаклаву, наконец-то заткнулся, раз уж так не хочет давать никаких объяснений.
– А вот тачке твоей амба. Придется новую купить. Кто виноват, что гараж у тебя в нужном отдалении от дома, чтобы не задело случайно? Пришлось взорвать вместе с содержимым.
– Дай свой телефон, - Лавров не хотел ждать, когда пройдет шок завидной невозмутимости. У отца своеобразное чувство юмора по спасению драгоценного наследника. Но боец отреагировал с пугающим спокойствием, прервав поток своих прибауток.
– Никаких телефонов, сиди и жди, пока с тобой не переговорят!
– Вы вообще кто? Ментура?
– ситуация начинала напрягать, а первые звонки отходняка тревожно зазвенели в голове.
– Ага, хор МВД, - заржал солдат «службы спасения», уставившись в телефон, давая этим понять, что разговор окончен.
О том, кто был режиссером этого экшена, он узнал спустя тридцать минут, которые показались ему вечностью.
– Почему я не удивляюсь, - спокойно произнес Лавров. В этой комнате, усыпанной крошкой битых стекол и обломками того, что осталось от картин и вазонов с цветами, Алекс в своем костюме за несколько тысяч евро выглядел инопланетным пришельцем. Стеклянные осколки хрустели под подошвой идеально чистых, несмотря на ливень, кожаных туфель. Боец невидимого фронта вытянулся по стойке смирно при его появлении.
– Оставьте нас, - Анубис никогда долго не разглагольствовал. Окинул быстрым взглядом погром и опустился в кресло, скрестив пальцы в замок, припечатал Лаврова, который из последних сил пытался сохранить невозмутимо-скучающий вид, долгим, тяжелым взглядом. Именно сейчас чувство нереальности происходящего сорвало стропы той отчаянной смелости с оттенком пофигизма, который Дмитрий так хотел назвать стрессоустойчивостью. Словно пелена слетела с его темных глаз, и сердце сжало тисками страха... Но совсем не за себя и свою жизнь.
– Юля! Что с ней?!
– кажется, он закричал. Неподконтрольное разуму желание подчинило его себе - вскочить с места, несмотря на головокружение и шум в ушах, догнать, убедиться, что она сумела уйти, оказалась далеко от эпицентра срежессированного бутафорского взрыва, просто сжать ее в объятиях и никогда больше не отпускать. Он не умел больше дышать без нее.
– Сиди на месте, - процедил Алекс.
– С ней все хорошо... есть и будет, пока рядом нет тебя!
Как ему хотелось двинуть по невозмутимой физиономии гуру Темы! Не остановил даже стоп-кран осознания того, что перед ним Наставник, который только что спас ему жизнь.