Вознесение
Шрифт:
— Габриэль, я разочарован и — скажем прямо — шокирован. Я был о вас лучшего мнения. Подумайте сами: Бетани, разумеется, поделилась этой чепухой и с доктором Эхметом. Однако, в отличие от вас, он — в первую очередь ученый.
Интересно, что думает доктор Эхмет теперь? И откуда боссу знать, если Хассан сидит в самолете?
— История повторяется, вам не кажется? — гремит человек в розовом.
Его интонация достойна политика. Все мы иногда чувствуем себя неуютно в собственной шкуре. Я одна на всем свете. Хорошо бы потихоньку улизнуть, и пусть на моем месте окажется какой-нибудь клон, запрограммированный на то,
— Придется мне рассказать вам о вашей предшественнице. Вы спрашивали, почему я изъял ее записи. Так вот, из них явствует тот прискорбный факт, что Джой Маккоуни позволила себе увлечься фантазиями своей пациентки и в конце концов убедила себя в их реальности. Простите, но я испытываю сильнейшее ощущение дежавю. В этом же кабинете, на вашем месте сидела Джой Маккоуни и рассказывала о Бетани такие вещи, из которых вывод следовал только один: психика вашей предшественницы пошатнулась. — Киваю. — Вы должны понять мою тревогу, когда, вслед за Джой, вы начинаете выказывать все признаки душевной… простоты. Вам что, тоже нужно… время подумать? — Он выплевывает одну избитую фразу за другой, словно шелуху — каковой они и являются, — и подталкивает при этом коврик для мыши.
— А факты? Землетрясение случилось в предсказанный Бетани день. И «Стелла» тоже.
— Габриэль, вы когда-нибудь слышали о популярной поисковой системе под названием «Гугл»?
Очередной риторический вопрос. Больше всего мне хочется удушить Шелдон-Грея его же розовой удавкой, но я уже чувствую, что каким-то образом меня прижали к стенке.
— Значит, так. Набираем ключевые слова. Например, «землетрясение в Стамбуле, предсказания». Жмем на кнопочку «расширенный поиск» и — отличная штука прогресс, не правда ли, Габриэль? — задаем даты: «до двадцать второго ноль восьмого». — Театрально щелкает мышью. — И что же мы имеем? Ага. Ага. Так и есть. Ну вот, Габриэль, наши ожидания подтвердились. По крайней мере, мои. Одного беглого взгляда на сей внушительный список достаточно, чтобы понять: ваша юная Кассандра не одинока в своем заблуждении о том, будто она — э-э-э — предвидела эту трагедию.
Смотрю на экран. Список действительно длинный.
— Геолог-любитель из Уитстабла, — бормочет Шелдон-Грей, предвкушая хорошую шутку. — Некая Митци из Праги цитирует Откровение Иоанна Богослова: «И произошло великое землетрясение, и солнце стало мрачно как власяница, и луна сделалась как кровь, и всякая гора и остров двинулись с мест своих». Мы вступили в семилетний период скорби, пишет она дальше, когда праведники вознесутся на небеса, а грешников бросят в геенну огненную. Ну как же, наслышаны, сектантство нынче в моде… А, вот еще одна: дама из Юты, созерцательница кристаллов. Называет себя… «Дщерь Земли», — читает он. — Все верно, кристаллы — вещь хорошая, последний писк и все такое. Не стоит их недооценивать, верно? — Прокручивает страницу. — Думаю, если как следует поискать, у Нострадамуса тоже найдется что-нибудь на эту тему.
Зажмуриваюсь, открываю глаза: Шелдон-Грей все еще здесь.
— Вы, Габриэль, не новичок, могли бы уже научиться обходить подводные камни. Всем нам приходится противостоять влиянию весьма — э-э-э — пылких молодых людей. Настоящий профессионал сумеет распознать эти мгновения слабости и примет все меры, чтобы сдержать свои неуместные, скажем так, порывы.
«Тра-ля-ля», — напевает
— То есть, по-вашему, мой подход к пациентке в корне неверен? — выговариваю я, стараясь не сбиться с ровного тона. Судя по тому, как сужаются поразительно синие глаза главврача, голос меня все же подводит. Может, это и не глаза вовсе, а многофункциональные оптические приборы, которые сейчас просвечивают мой череп на предмет недостающих винтиков?
— А вы сами как думаете? — устало вздыхает Шелдон-Грей. Сколько ему лет, я точно не знаю, но сейчас он явно на них выглядит. Человек с пенсионным планом и парой скромных запасных вариантов. — Послушайте, — продолжает он, показывая на экран. — Видите, на свете много таких, как Бетани Кролл. Наша задача — освобождать их от болезненных фантазий, а не потакать им.
Доктор Шелдон-Грей приглаживает розово-серый галстук, снимает трубку телефона, давая понять, что аудиенция окончена, и начинает набирать номер. Я настораживаюсь. Кому он звонит? Зачем?
А если это нам не по силам, — роняет он из-под прижатой к губам трубки, с таким видом, будто его посетила новая мысль, — в таком случае остается одно — подыскать себе другую работу.
Чуть позже заглядываю к Бетани. Несмотря на изоляцию, она уже в курсе.
— Джек-пот, Немочь! — объявляет она вместо приветствия. Взгляд мутный, невидящий. Такое ощущение, что она смотрит не на меня, а на приближающиеся фары.
— Как ты узнала?
— Почувствовала во сне. Я до сих пор их чувствую. — Прижимает ладонь к плоской груди. — Вот тут. И еще — всей кожей. Ну что, по-твоему, я опять все придумала?
— Нет. Землетрясение было.
— Скажешь, еще одно совпадение?
Как выкручиваться в подобных ситуациях, меня нигде не учили. Зато снабдили стандартным набором «ответов» — психотрепа, как сказала бы Бетани, — на некоторые случаи жизни. Вроде этого.
— Да, — отвечаю я. — Доктор Эхмет, чьи родственники живут в Стамбуле, сказал бы то же самое.
— Конечно. А что еще ему остается? Он же не стал меня слушать, вот и поплатился. — Бетани наклоняется к моему лицу. — Немочь, ты должна меня отсюда вытащить, — торопливо шепчет она. — Неужели тебе не ясно, идиотка несчастная?
— Ясно, конечно. Ты хочешь отсюда сбежать, — отвечаю я. — Понимаешь, ты находишься здесь ради твоей же безопасности. И ради безопасности окружающих. Вот поправишься…
— Бред сивой кобылы, — злится она. Ее глаза темнеют. — Ты сама это знаешь. Я должна срочно отсюда выбраться. Стамбульское землетрясение — это так, цветочки. Я чувствую, скоро начнется такое… Такая жуть, что нам и не снилось. Правда, Немочь. Двенадцатого октября будет полная жопа. Я не собираюсь сидеть тут и ждать смерти. Пора делать ноги. Ты должна мне помочь.
Хотя никаких таких ощущений у меня быть не может, я вдруг чувствую дрожь в коленках.
— Что случится двенадцатого октября?
Бетани топает ногой в потертой кроссовке. По ее лицу пробегает тень — будто наползающая грозовая туча.
— Нечто невообразимое. Такого еще никто не видел. Начнется в одной точке, а потом захлестнет весь мир. Никто и пикнуть не успеет. Немочь, вытащи меня отсюда. Я не хочу потонуть. Только не здесь.
— Значит, ты говоришь о наводнении? Где, в Англии?