Вознесение
Шрифт:
— Мы не могли посвятить тебя в наши планы. Иначе ты попала бы под подозрение. — Физик смотрит на меня с мольбой. — Я надеялся, наших подсказок хватит, чтобы ты сама обо всем догадалась.
— Догадаться-то я догадалась. И в итоге мне пришлось тебя покрывать перед полицией — рискуя схлопотать срок за препятствование правосудию.
В соседней комнате раздается музыкальная тема из «Симпсонов» — с такой громкостью, что закладывает уши.
— Кое-кто требует к себе внимания, — вздыхает Нед, поднимаясь
— Конфеты у нее заберите, — говорю ему вслед. — И хорошо бы сделать ей перевязку.
Дождавшись, пока закроется дверь, перевожу дыхание. Я не глядя знаю, что физик не сводит глаз с моего лица.
— Радость моя…
Он кладет руку мне на плечо, но я яростно ее стряхиваю:
— Не трогай меня! И не смей меня так называть!
— Эй, в чем дело-то?
Похоже, он обиделся.
— Ну и чем еще вы тут занимались с Кристин Йонсдоттир?
Озабоченность на лице физика уступает место недоумению.
— Мы с ней почти и не виделись. Может, ты еще не знаешь, но все это время я был сначала в Таиланде, а потом в Париже. Что тебя так разозлило?
Пункт первый… Нет, не могу. Слишком это все унизительно. Что бы я ни сказала, получится жалкое нытье. Так низко я не паду. Зажмуриваюсь и делаю глубокий вдох. Но когда я открываю глаза, физик все еще здесь. Рев телевизора смолк, теперь за стенкой слышны возмущенные вопли — «Сволочь! Мудак!» — и тихие увещевания Неда.
— Ладно. Не хочешь объяснять…
— Тебе что, разжевать нужно? Пожалуйста. Я знаю, кто она такая. Понял теперь? Я все знаю.
«Убери свои вонючие руки! — визжит Бетани. — Пидор! Ублюдок! Я сама, понял?» Голос Неда тревожно взлетает: «Эй! Смотри, что ты натворила! Господи боже мой!»
В эту минуту открывается дверь. Входит улыбающаяся Кристин Йонсдоттир и, протянув руку, направляется ко мне. Такие лица, как у нее, притягивают взгляд. Высокий лоб, ясный, спокойный взгляд. Безмятежность.
— Габриэль! Я так рада, что мы наконец познакомились.
В соседней комнате Бетани разражается очередной тирадой.
— Габриэль, — говорит физик, не обращая внимания на шум. — Познакомься: Кристин.
Неохотно беру протянутую руку и тут же ее отпускаю.
— Кристин Йонсдоттир. Ударение на первом слоге, — с улыбкой сообщает она. — Я исландка.
В ее акценте сквозит легкая неправильность. Такой голос хочется слышать снова и снова — при условии, что ты в нее влюблен. Странно, но, похоже, наше знакомство ее ничуть не смущает. Скорее радует. Потому — озаряет меня, и я тут же краснею, — что про нас он ей, как и Неду, не обмолвился ни словом. Я ей не соперница. И никогда ею не была.
Я читала про вас, — говорю я. — Жаль только, про ударение никто не писал.
Если она и уловила иронию
— Давно ждала этой встречи. Когда изучаешь мир, каким он был пятьдесят пять миллионов лет назад, с арт-терапевтами как-то не сталкиваешься.
А с брошенными любовницами твоего бойфренда? Я бросаю на физика яростный взгляд. В ответ он пожимает плечами с таким видом, как будто его оскорбили в его лучших чувствах. Входит всклокоченный Нед и, поприветствовав Кристин, с облегченным вздохом шлепается на софу напротив меня:
— Фью-ю! Жуть какая.
— Отстрелялись? — спрашиваю я.
— Она меня поцарапала, — жалуется он и в подтверждение показывает предплечье, на котором тянется кровавая полоса. — Ну что, Кристин? Что говорит Хэриш Модак?
Исландка вздыхает:
— Все еще упирается.
— Пойду ему позвоню, — говорит физик, поднимаясь. Наверное, ему не терпится сбежать. — Нед, не могли бы вы с Кристин ввести Габриэль в курс дела?
— Нет проблем, — говорит Нед и поднимает с пола ноутбук. — Сейчас загрузится, и мы не только расскажем, но и покажем.
— Итак, Кристин. Геология, — говорю я, когда за физиком закрывается дверь, и вынимаю из мешочка под сиденьем «громовое яйцо». Больше всего мне хочется запустить им ей в голову, но вместо этого я протягиваю свое оружие ей.
Кристин Йонсдоттир берет камень, и ее лицо озаряет прелестнейшая улыбка. Глаза у нее нежного серо-зеленого оттенка. Взвесив яйцо на ладони, она осторожно его трясет.
— Сплошное. У вас никогда не возникало искушения его вскрыть?
— Жду подходящего момента. Фамильная ценность как-никак.
Она улыбается:
— Откуда оно?
— Из Невады.
— Если из пустыни Блэк-Рок, то, скорее всего, начинка у него — из красивейшего опала. Хотя встречаются и агаты. Еще бывают смеси.
Значит, она способна опознать камень так же быстро, как я — психа. Моя ненависть к ней глубже самой глубокой любви. Возвращая яйцо, Кристин свободной рукой сжимает мои пальцы вокруг яйца.
— Вы на меня сердитесь. И правильно делаете. Я должна попросить у вас прощения.
В ужасе прячусь в свою раковину. Серо-зеленые глаза смотрят на меня с невыносимым спокойствием. Выдергиваю руку. Такого прямодушия я не ожидала. Мысленно перевожу дыхание. Откровенность за откровенность.
— Да, — говорю я. — Должны.