Возраст дожития
Шрифт:
Проводив Кузовлева, все потянулись по своим комнатам: Стас пошел отдыхать, надеясь с завтрашнего дня начать собственное расследование, Олег Петрович уселся рисовать, и только Федор остался на крыльце, глядя на уходящее за горизонт солнце. Тишь стояла такая, какая бывает перед грозой, но на темнеющем небе не было ни облака, вдруг тишину засыпающего поселка разорвал выстрел, потом второй, потом целая серия залпов, в небе рассыпались разноцветные огни.
– Салют совсем был лишним, кого это разбирает впустую петарды взрывать? – пробормотал раздраженно Федор и отправился в дом, чувствуя, как в нем нарастает недовольство тем человеком, что разрушил тихое очарование
На следующий день Стаса разбудил шум во дворе. Вглянув в окно, он увидел, это Федор заводил машину, собираясь ехать на работу. Раздался шум открываемых ворот, потом ворота закрыли, и только парень собрался заснуть снова, решив, что пять утра рановато для подъема в отпуске, как раздался звук полицейской сирены, и мимо их дома проехала машина, немилосердно сигналя.
– Достали, – проворчал Стас, укрываясь с головой и пытаясь вернуть себе сонное состояние, но быстро понял, это ему уже сделать не удастся. В гостиной, куда он спустился, зевая и ероша волосы, собрались все, оставшиеся в доме. Впрочем, оставшихся, кроме Стаса, было всего двое: Олег Петрович, наливавший себе кофе, и Дина Андреевна, нехотя ковырявшая вилкой омлет.
– Иди умойся и приходи завтракать. – Олег Петрович подхватил свою чашку.
Когда умытый и окончательно проснувшийся парень спустился в гостиную, за столом о чем-то тихо разговаривали.
– Опять проблемы в деревне? – настороженно спросил Стас.
– Позавтракаем и узнаем, не зря же полиция пожаловала! – проговорил Олег Петрович и добавил: – Кстати, тут прислуги нет, посуду за собой сам вымой и со стола убери, мы тебя подождем.
Не доходя до дома, возле которого стояла полицейская машина, они увидели несколько человек из местных и услышали разговор на повышенных тонах. Визгливый мужской голос проклинал всех на свете, а хозяин голоса тыкал толстым пальцем в бумагу, которую держал молодой капитан:
– Это мальчишки, вы же видите, буквы из детского журнала вырезаны и криво наклеены, ни один взрослый себе такого безобразия не позволит!
– Вы хотите сказать, что и сарай ваш тоже мальчишки подожгли?
– Конечно, ну да ничего, я их по одному отловлю и выпорю – брызгая во все стороны слюной, вопил потерпевший. – А потом еще с их родителей компенсацию сдеру. Я до самого губернатора дойду! – Было очевидно, идея дойти до губернатора, ему очень понравилась, и он повторил фразу несколько раз.
– Хватит орать! – капитан тоже повысил голос. – Если вы посмеете тронуть кого-либо пальцем, я вас первого посажу! Но если вы найдете какие-нибудь доказательства, – слово «найдете» капитан выделил голосом, – сразу звоните. И не вздумайте вершить самосуд, это плохо кончится в первую очередь для вас.
– Интересно, что там в записке? – Стас вытянул шею в тщетной надежде рассмотреть бумагу. В это время захлопали дверцы машины, полицейские собрались уезжать.
– Я назло этим уродам буду фейерверки запускать каждый день, пусть не думают, что могут меня запугать!
– Вот дурак! – громко проговорил капитан, последним усаживаясь в машину – Ему угрожают, чуть не спалили, а он характер показывает.
– Надеюсь, у тебя больше нет вопросов? Все это обычные деревенские разборки, тут подобное бывает. – Ямпольский посмотрел на Стаса.
День прошел без происшествий, а вечером, едва стемнело, тишину нарушили звуки петард, и небо расцвело россыпью разноцветных огней.
– Все же выполнил свою угрозу, действительно глупец, к тому же упертый. – Олег Петрович завороженно смотрел на исчезающие
– Там этого мужика, ну который петарды запускал, ночью то ли застрелили, то ли камнем долбанули по голове, кто что говорит, нет, пожалуй, все же камнем. А его жена ничего не слышала, и дети тоже. Он ночью вышел покурить, тут его и убили. Олег Петрович, это что такое происходит, кто на нас охоту открыл?
– Успокойтесь, Инна, с вами уже все плохое произошло, полицию вызвали?
– Конечно, весь поселок гудит, жена его рыдает, дети в доме сидят, с ними соседка. Нам-то, что теперь делать?
– А вы собирайтесь с мамой Ильи и отправляйтесь в Москву. Вам тут точно нечего делать.
– Она не поедет, ей все кажется, что сына еще можно вернуть, глупость, конечно, ее врачу бы показать.
– Хорошо, пока идите домой, наверное, не стоит ее одну оставлять, я попробую что-нибудь придумать.
– Не могу я дома, свекровь как тень бродит, все в окно смотрит, на каждый шорох выскакивает на улицу. Она все еще сына ждет, бедная.
– Но ведь она была на похоронах, видела его.
– Ей все равно, она не верит, говорит о нем, как о живом, и ждет. Я уже начинаю ее бояться.
– Пожалуй, вам с ней лучше опять перебраться к нам, я сам попробую ее уговорить, она пока еще спит?
– Не знаю, но мне кажется, она теперь вообще не спит. Я как таблетки приму, так успокаиваюсь, даже спать по ночам стала, а она их совсем не пьет, думает, я этого не вижу.
– Пойдем, соберем необходимые тебе и ей вещи, и я заставлю ее прийти к нам, или уговорю, или обману, что-нибудь придумаю. Сегодня же позвоню знакомому психиатру, пусть посмотрит ее, может ей лучше в больнице полежать. – Быстро накинув на себя легкую ветровку, ночь была холодная, и с утра солнце еще не успело согреть воздух, Олег Петрович вышел за калитку и в сопровождении Инны направился к ней. Наталья Игоревна сидела в саду и смотрела на калитку, в ее лице столь явно читалось ожидание, что Ямпольский невольно замедлил шаг и оглянулся, показалось, тот, кого она ждет, уже подходит к дому. За спиной никого не было, как и следовало ожидать. На их появление женщина не обратила никакого внимания.
– Она хоть что-то ест?
– Только если я ее подведу к столу и насильно заставлю съесть хотя бы кусок хлеба. В таком состоянии она со дня похорон, вы же видели. Со мной не разговаривает, ходит до калитки и обратно, так весь день, пока я, вечером, не отведу ее в комнату, а утром заставляю встать с кровати и выйти в кухню. И с каждым днем она все больше уходит от реальности. А мне тоже тяжело, я всех потеряла! – всхлипнув, проговорила Инна и неожиданно разрыдалась.
– Инна, девочка, теперь можно только терпеть и ждать, когда найдут преступника. – Олег Петрович погладил ее по голове в попытке успокоить. – Хотя по себе знаю, это может продолжаться годами, и когда наступает полная ясность, легче все равно не становится, только со временем боль притупляется. Сегодня же позвоню доктору, пусть приедет и осмотрит Наталью Игоревну, боюсь, ее придется временно поместить в больницу. Ты иди за вещами, а я посижу с ней.