Возраст третьей любви
Шрифт:
– Да ты у нас лицом фирмы будешь, Женечка! – уверил ее Алексей.
Через месяц шеф попросил Женю задержаться после работы, потому что на завтра намечены важные переговоры, к которым надо вдумчиво подготовиться.
Когда офис опустел и Женя заглянула в трубниковский кабинет, он тут же простился с телефонным собеседником, вообще выключил телефон, встал, обошел свой роскошный президентский стол и, слова лишнего не говоря, положил руку Жене на грудь. После этого решительного жеста шеф, правда, помедлил, внимательно глядя ей в глаза.
Контрольной
– Зря, – пожал плечами Трубник. – В ресторан бы потом спустились, поужинали…
– Спасибо, я сыта, – усмехнулась она.
– А я нет, – спокойным, уверенным тоном отрезал шеф. – А ты как думала, лапочка? Я для того красивую женщину беру на хорошую зарплату, чтоб после работы по проституткам бегать? В общем, так. – Он вернулся за стол, уселся в высокое кожаное кресло. – Чтоб сразу, как говорится, все точки над «е»… Интим входит в твои служебные обязанности. Никакого разврата – только со мной или с кем я тебе лично укажу. Злоупотреблять тобой не буду, не беспокойся, – хмыкнул он. – В основном все-таки со мной.
– Да у тебя прямо как в монастыре! – забыв, что была с шефом на «вы», засмеялась Женя. – В самом деле, какой же это разврат?
– Иронизировать можешь сколько угодно, – поморщился Трубник, – только в свободное время. В общем, красавица, подумай.
– Да что тут думать? – пожала она плечами. – Кому должна, всем прощаю. Будь здоров, начальничек.
Легко ей было приструнить самоуверенного хама! Но, выйдя из трубниковского кабинета и из огромного Хаммеровского центра, Женя почувствовала себя так, как будто наелась дерьма. И даже не потому, что ее так уж смутило само по себе предложение Трубника. В конце концов, то же самое мог предложить ей практически любой мужчина – ну, может быть, сформулировал бы свои условия не так беззастенчиво.
Но в этом ведь и было все дело…
Предположим, уйдет она от этого говнюка. Даже без «предположим» – уже ушла. Ну и что? Придет к другому – тот, может, и контрольной паузы делать не станет. Стул у него на голове ломать, что ли? Зачем же стулья ломать… Согласиться, выбрав того, который посимпатичнее? Это исключено. Женя считала, что можно лечь с мужчиной в постель по разным причинам, даже без особенного к нему влечения, как это произошло у нее с Игорем. Но спать с мужчиной ради выгоды – это нет, потому что… Да без «потому что» – просто нет, и все!
Собственное будущее вдруг предстало перед Женей в такой унылой неприглядности, что она остановилась прямо посреди площади Восстания и зябко поежилась, несмотря на тепло летнего вечера.
Да ведь ей, красивой, молодой, эффектной, просто не светит найти начальника, который не потащил бы ее в постель! Так же мало ей светит заняться, например, каким-нибудь самостоятельным бизнесом, чтобы вообще не иметь над собой начальников; Женя не чувствовала в себе никаких
Ситуация попахивала тупиком. Стулья ломать и рыдать по этому поводу, конечно, ни к чему, но вот задуматься следует.
Но, кажется, дело даже и не в этом…
Женя почувствовала, как в голове у нее начинает свербить более важная мысль, словно взбудораженная сегодняшними невеселыми событиями.
«А чего я вообще-то хочу? – подумала она. – Чем я хочу заниматься, как хочу жить?»
Женя с удивлением поняла, что до сих пор, выходит, вообще об этом не задумывалась. Все это были какие-то очень отвлеченные размышления, а она привыкла мыслить конкретно. И вдруг оказалось, что простой здравости ума слишком мало для жизни…
Эта неожиданная догадка вызвала у нее куда большую растерянность, чем похабные предложения Трубника.
Женя шла по сотни раз исхоженным улицам, и ей казалось, что она идет совершенно незнакомым городом.
Колокольный звон далеко и гулко разносился от церкви возле бывшего Камерного театра. Ярко светились окна синагоги, недавно открытой напротив кафешки с аистами. Толпа людей высыпала из Театра на Малой Бронной. И в этом знакомом смешении людей, звуков, огней Женя чувствовала себя одинокой, как в лесу.
«Может, замуж поскорее выйти? – тоскливо подумала она. – А что: спокойная семья, приличный муж, дети…»
Но эта мысль не задержалась в ее голове ни на минуту. Жить с каким-то мужчиной постоянно, видеть его каждый день, подстраиваться под его привычки – это все-таки не то же самое, что лечь с ним в постель, этого просто так не сделаешь. Да еще дети! При мысли о том, чтобы родить детей от абсолютно чужого человека, ее просто передернуло. Хотя – что за глупости, а от кого же рожают детей?
Ей было тоскливо, смутно, голова у нее болела от какого-то нерадостного и непонятного чувства, которое исходило прямо из сердца – Женя просто физически ощущала, как это происходит… И унять эту тоску было гораздо труднее, чем Алексея Трубника. Да Женя просто не знала, как ее унять!
«Ну, хватит! – приказала она себе. – Что это ты раскисла? Можно подумать, кобель этот тебя в самое сердце ранил своими предложеньями. И не так уж все безнадежно. Кому сейчас легко? Найдешь что-нибудь, свет не клином сошелся. Технический перевод можно на дом брать, да мало ли что еще…»
Женя шла к своему дому по Большой Бронной, и недлинная родная улица казалась ей бесконечной.
Глава 3
Непонятная тоска прошла уже назавтра, сменившись вполне разумными мыслями о будущем.
Собственно, думать было особенно нечего. Женя почти сразу поняла, что вариант у нее на сегодняшний день есть один: вспомнить о существовании Виталия Андреевича Стивенса.
Конечно, ничего хорошего она в этом не находила. И тот осенний вечер, когда она плакала, выпив сто граммов коньяка, – тоже не забыла…