Возраст третьей любви
Шрифт:
Виталий Андреевич отвлекся разговором, на пять минут отошел от нее. Женя сидела за столиком, обводила зал рассеянным взглядом и думала: вот так же, наверное, и мама ходила с ним когда-то на такие вечера, и он гордился ее молодостью, красотой, и тем, что она смотрит на него влюбленными глазами, никого больше не замечая…
Женя вспомнила, каким унизительным казалось ей, девочке, положение Людмилы Алексеевны, законной отцовской жены. Сидит где-то дома, муж тем временем развлекается с любовницей, а потом явится
Теперь она смотрела на этих молодых женщин, приведенных сюда богатыми мужчинами в качестве вещественных доказательств своего богатства, и думала уже о другом: а это что, лучше? Сидеть у телефона и ждать, когда ты понадобишься для постели или для имиджа, с восторгом принимать драгоценности, которые дарятся для того, чтобы их потом по достоинству оценили коллеги…
«Не-ет, уж я не буду для них ни игрушкой, ни удобной вещью, – с каким-то медленным злорадством думала она. – От меня они этого не дождутся – ни в качестве любовницы, ни в качестве жены.
А кем же ты тогда собираешься быть? – спрашивала она себя, и тут же себе отвечала: – Дело не в том, будет у меня стоять штамп в паспорте или я буду с кем-то спать без штампа. Дело совсем в другом, и уж я сумею сделать так, чтобы они это поняли… Отец вовремя появился, вот и пусть он мне поможет, раз сам теперь хочет. А от этих я не возьму ничего, что не смогла бы обеспечить себе сама – ни-че-го! Вот прямо зарок сейчас дам: даже колечка паршивого не приму в подарок, если буду знать, что сама себе такого не смогла бы купить! Пусть это смешно, пусть детство какое-то – плевать, так оно и будет, и только так я буду счастлива».
Пока все эти мысли – самолюбивые, самовлюбленные, эгоистичные, злорадные – плавали у Жени в голове, на лице у нее выражалось нечто совсем противоположное. Она не могла видеть себя со стороны, иначе сама поразилась бы: какая чудесная рассеянность мелькает при этом в ее глазах, какая нежная улыбка прячется в уголках губ, как трогательно лежат русые колечки на высоком, без единой морщинки, лбу, над ровными дугами бровей…
Вдруг Женя почувствовала на себе чей-то взгляд и, тряхнув головой, отогнала свои мысли.
Она весь вечер чувствовала на себе разные взгляды, и в этом не было ничего удивительного. Но этот взгляд был другой – слишком направленный, слишком желающий привлечь ее внимание. Потому она сразу и ощутила его как особенный, не похожий на другие.
Медленно обернувшись, Женя заметила обладателя взгляда – и наконец хоть одного из присутствующих узнала сразу, без представления. Мужчина, сидящий за столиком рядом с композицией из экзотических фруктов, смотрел на нее с легкой ожидающей усмешкой, и она сразу догадалась, чего он ждет.
Не проведи Женя всю свою жизнь среди известных актеров – то есть среди
Но Женя привыкла к подобным впечатлениям, и ей даже сдерживаться не пришлось – она восприняла знаменитое лицо совершенно спокойно, как всякое другое.
Кажется, товарищ этого не ожидал. Его темная бровь слегка дернулась, надломилась. Знаменитая бровь и знаменитый излом: этот красивый мимический жест тоже входил в понятие «лица», хотя, надо признать, смотрелся ничуть не наигранно, а очень естественно – наяву так же естественно, как на экране.
Обладатель лица и брови встал и подошел к Жениному столику.
– Здравствуйте, – сказал он, садясь на свободный стул. – А я смотрю-смотрю – что за лицо такое знакомое? И никак не могу узнать.
– Это не у меня лицо знакомое, – мило улыбнулась Женя. – Это лицо Виталия Андреевича Стивенса вам знакомо, а не мое.
– Тьфу ты, елки-палки! – Он хлопнул себя по лбу и рассмеялся. – Так вы, значит, Маргарита Витальевна?
Смех у него был такой же приятный, как низкий голос с отчетливыми интонациями, как все его открытое лицо.
– Евгения Витальевна, – поправила она, удивившись его осведомленности. – Я от другого брака дочь.
– То-то я вас раньше не видел. Правда, я и Маргариту не видел. Она, говорят, не имеет отношения к телевидению?
– Понятия не имею, – пожала плечами Женя. – Мы не общаемся.
– А меня зовут Олег Несговоров, – заметив, что семейный поворот беседы ей неприятен, представился он.
– Я узнала, – улыбнулась Женя. – Лицо российского телевидения.
Он непринужденно засмеялся.
– Трудно быть знаменитым! Девушки сразу начинают неадекватно относиться…
– Не волнуйтесь, – успокоила Женя. – Я к вам отнесусь абсолютно адекватно.
– Это как?
Выразительная бровь снова надломилась вопросительно.
– Как заслужите! – засмеялась Женя.
Виталий Андреевич вернулся к столику.
– Привет, Олег, – сказал он. – Что, уже дочку мою соблазняешь?
– Дочку вашу, кажется, за пять минут не соблазнишь, Виталий Андреевич, – усмехнулся Несговоров. – Ваш характер, а?
– Мой, – с гордостью подтвердил Виталий Андреевич. – А ты у нас, между прочим, как – холостой? А то не советую и пробовать…
Женя засмеялась отцовскому тону.
– Твой будущий коллега, – сказал отец, оборачиваясь к ней, и добавил, уже Несговорову: – Я вот уговариваю ее в тележурналистику податься. К себе, конечно, в новую компанию.