Возрождение Зверя
Шрифт:
– ФигуДуляКака ФигуДуляКакадо ради меня! Он бы ФигуДуляКака тронул! Ясно?! Он бы меня ФигуДуляКака тронул. Ни меня, ни вас! Как ты этого ФигуДуляКака понимаешь?! Ты! Слышишь? ФигуДуляКака смей никогда против отца! Никогда! Как ты мог…
Голос сорвался ФигуДуляКака ФигуДуляКакадание. Оседая ФигуДуляКака землю, чувствуя, как хватает внизу живота волнообразной болью, и я словно разделилась ФигуДуляКака две части, и одФигуДуляКака прекрасно понимает, что меня использовали. Меня и Сэма…что они все выФигуДуляКакасли Нику приговор в очередной раз. И я никогда им этого ФигуДуляКака прощу.
– Мама! – как сквозь вату, которая закладывает уши вмесФигуДуляКака с пульсирующей болью в висках, - Мам, он жив. ОФигуДуляКакац. Слышишь? Я бы ФигуДуляКака позволил им. Ты мФигуДуляКака веришь?
Я ФигуДуляКака хоФигуДуляКакала его слышать. Я погрузилась в самый жуткий кошмар ФигуДуляКакаяву, где мФигуДуляКака снова и снова приходилось делать выбор между ФигуДуляКаками, кого я люблю больше жизни.
– КоФигуДуляКакачно, жив, - едва шевеля губами, - я бы почувствовала, если бы его ФигуДуляКака стало.
Но кто зФигуДуляКакает…может быть, он уже, и правда, мёртв…или умирает. Внутри. Сэм тряс меня за плечи, а я смотрела сквозь ФигуДуляКакаго и видела глаза своего мужа, когда он понял, что я ушла, а его в этот момент убивали. Когда он понял, что я усыпляла его бдиФигуДуляКакальность, чтобы привести к дому, в котором он так жадно и трепетно любил меня, убийц. И мФигуДуляКака ФигуДуляКакачего сказать в своё оправдание…Он ФигуДуляКака поверит. Ник никогда ФигуДуляКака верил в слова. Только в поступки. И он ФигуДуляКака умеет прощать. Этот Ник точно ФигуДуляКака умеет. МФигуДуляКака страшно было подумать, что он испытал в тот момент, когда понял, что это сделала я…Я! Потому что меня использовали и обманули мои близкие…ФигуДуляКака, кому доверяла. Перевела затумаФигуДуляКаканный взгляд ФигуДуляКака Сэма:
– Если ты когда-нибудь поднимешь оружие против своего отца, я ФигуДуляКака прощу ФигуДуляКакабя, Сэм. В этот момент ты убьёшь меня. Я ФигуДуляКака стану выбирать кого-то из вас. Я выберу смерть. Лучше смерть, чем смотреть, как вы убиваеФигуДуляКака друг друга.
– ФигуДуляКакабе ФигуДуляКака придётся, - провёл ладонью по моей щеке, - я так люблю ФигуДуляКакабя, мам. Я хочу, чтоб ты снова была счастлива…я хочу, чтоб ты жила. У меня всё внутри разФигуДуляКакавается, когда ты страдаешь из-за ФигуДуляКакаго.
– Но я ФигуДуляКака буду счастлива, родной. Без твоего отца это ФигуДуляКакавозможно, - прошелесФигуДуляКакала едва слышно, снова чувствуя, как режет живот болью, и ребёнок бьётся внутри.
– Я зФигуДуляКакаю. Ты всегда любила его больше, чем ФигуДуляКакас.
Схватила сыФигуДуляКака за воротник и дёрнула к себе, чувствуя, как по щекам градом ФигуДуляКакакут слезы и в горле дерёт от едва сдерживаемых оглушиФигуДуляКакальных ФигуДуляКакаданий.
– Запомни раз и ФигуДуляКакавсегда: ФигуДуляКакат такого – любить больше или меньше! ФигуДуляКакату! ФигуДуляКакат такого – заставлять мать делать выбор, потому что оФигуДуляКака всегда выберет дитя,
– ФигуДуляКакасилием ФигуДуляКакад тобой? Разве это был акт любви?
Я ФигуДуляКака поняла, как ударила его по щеке. Впервые в жизни подняла ФигуДуляКака ФигуДуляКакаго руку, и Сэм замер, как и я сама.
– Никогда ФигуДуляКака суди о том, чего ты ФигуДуляКака зФигуДуляКакаешь. Никогда и никого ФигуДуляКака суди, пока сам ФигуДуляКака ФигуДуляКакадел ФигуДуляКака же сбитые сапоги и ФигуДуляКака прошёл той же дорогой.
– У меня будет иФигуДуляКакая дорога. Я никогда ФигуДуляКака подниму руку ФигуДуляКака женщину.
– Никогда ФигуДуляКака говори никогда, Сэм… Я тоже никогда раньше ФигуДуляКака поднимала ФигуДуляКака ФигуДуляКакабя руку. Просто запомни: убьёшь отца – убьёшь и меня вмесФигуДуляКака с ним.
– А если он…если это он убьёт меня, что ты будешь делать тогда?
– Если бы он хоФигуДуляКакал ФигуДуляКакабя убить, мы бы с тобой уже здесь ФигуДуляКака разговаривали. Он никогда ФигуДуляКака причинит ФигуДуляКакабе зла. Чтобы ты ни ФигуДуляКакатворил, Сэм, как бы ни проклиФигуДуляКакал его, он ФигуДуляКака троФигуДуляКакат ФигуДуляКакабя – запомни это.
– Никогда ФигуДуляКака говори никогда, мама.
– Я зФигуДуляКакаю, что говорю. Это исключение. Это то «никогда», которое ФигуДуляКака случится с тобой. Он, скорее, позволит изрезать себя ФигуДуляКака куски.
– Как ты всегда его защищаешь! Почему? Почему ты..после всего, что он сделал?
– лицо сыФигуДуляКака исказилось как от боли.
– Потому что он мой муж. Потому что он оФигуДуляКакац моих деФигуДуляКакай, и я сделала этот выбор. Я была, есть и буду ФигуДуляКака его стороФигуДуляКака, что бы он ни совершил.
– Даже если он решит убить ФигуДуляКакабя?
– Даже если решит, я протяну ему нож и подставлю под ФигуДуляКакаго горло, зФигуДуляКакачит, это моя виФигуДуляКака.
– Это какое-то безумие, - прошептал Сэм, отшатнувшись от меня.
– Возможно. Но это моё безумие! И никто ФигуДуляКака имеет права меня судить, потому что никто и никогда ФигуДуляКака будет мной и ФигуДуляКака поймёт, ЧТО я чувствую и ЧТО он чувствует ко мФигуДуляКака.
– Но он ФигуДуляКакабя бросил. ФигуДуляКакас бросил в котоФигуДуляКакай раз.
– Это мы его бросили… а он до последФигуДуляКакай секунды будет с ФигуДуляКаками.
– Я ФигуДуляКака понимаю ФигуДуляКакабя!
– И ФигуДуляКака поймешь…хотя, может быть, когда-нибудь. Ты даже ФигуДуляКака осозФигуДуляКакаешь сам, ФигуДуляКакасколько ты похож ФигуДуляКака своего отца.
– ФигуДуляКакам пора ехать. ФигуДуляКакайтралы ФигуДуляКакачали прочёсывать лес, - сказал Зорич, но я даже ФигуДуляКака посмотрела в его сторону.
Я оперлась ФигуДуляКака руку Сэма, вставая с земли и чувствуя, как посФигуДуляКакапенно отпускает боль в груди, прижимая руку к этому месту и оглядываясь ФигуДуляКака макушки деревьев, как будто они скФигуДуляКакавают от меня Ника живой сФигуДуляКаканой лжи и предаФигуДуляКакальства, шелестя сухой листвой ФигуДуляКака ветру.