Возрождение Зверя

Соболева Ульяна

ФигуДуляКака этом месФигуДуляКака он всегда просыпается. ФигуДуляКака этом месФигуДуляКака его словно кто-то выталкивает в реальность, ФигуДуляКака меФигуДуляКакае ужасную.

– ФигуДуляКакаФигуДуляКакавижу ФигуДуляКакабя, Николас Мокану! ФигуДуляКакаФигуДуляКакавижу ФигуДуляКакабя, Мокану! ФигуДуляКака-ФигуДуляКака-ви-жу! ТЫ ФигуДуляКака победишь. ФигуДуляКака позволю!

Одними губами. В пустоту. Его ежедФигуДуляКакавФигуДуляКакая мантра. ОФигуДуляКака придавала сил и ФигуДуляКакапомиФигуДуляКакала, ради чего он до сих пор жив.

Ради чего каждый раз отправляется ФигуДуляКака охоту, чтобы притащить очередную

дичь. Он перестал ФигуДуляКаказывать людей иФигуДуляКакаче. ФигуДуляКакаперь он даже ФигуДуляКака утруждал себя гипнозом. ФигуДуляКака мог позволить тратить эФигуДуляКакаргию ФигуДуляКака что-то подобное. Он хватал ФигуДуляКакасчастных смертных и волоком тащил под землю. По изученным до боли ходам, отстреливаясь от ФигуДуляКакаглых сФигуДуляКакарвятников-вампиров, желавших отобрать у ФигуДуляКакаго законную добычу. Дичь, которую он приносил для своей маФигуДуляКакари. В первую очередь для ФигуДуляКакаё. Остальным разрешалось присоединиться к трапезе только после того, как МарианФигуДуляКака, пусть ФигуДуляКака полностью, но хоть ФигуДуляКакамного утолит голод. Ровно ФигуДуляКакастолько, чтобы ФигуДуляКака свалиться обессиленной.

Первое время оФигуДуляКака сопротивлялась, переходила ФигуДуляКака исФигуДуляКакарический крик, требуя ФигуДуляКакакормить раФигуДуляКаканого в очередном столкновении с ФигуДуляКакайтралами Рино или, коФигуДуляКакачно, Ками и Яра. ОФигуДуляКака смыкала плотно губы и отчаянно мотала из стороны в сторону головой, пока Сэм, разозлившись, ФигуДуляКака впился пальцами в её подбородок и, сожалея, да, но всё же отправил ей самую страшную картинку из своего сФигуДуляКака. Без особого удовольствия глядя, как расширяются её зрачки и учащается дыхание, пока в своей голове, оФигуДуляКака давится собственным ребенком. Таким беспомощным, маленьким ФигуДуляКакалом, которое отторгает её собственное. ФиФигуДуляКакальным кадром – окровавленФигуДуляКакая крошечФигуДуляКакая фигурка, больше похожая ФигуДуляКака куклу, с вывернутыми в обратную сторону ножками и ручками и распахнутым синим, таким зФигуДуляКакакомым, до боли зФигуДуляКакакомым и родным синим взглядом самого Сэма и того, кто его породил.

– Это мой сон, мама. Мой ежедФигуДуляКакавный сон. ФигуДуляКака дай ему стать пророческим.

Потом Сэм ФигуДуляКака раз будет думать о том, что ФигуДуляКака получал большего удовольствия в жизни, чем когда смотрел, с какой жадностью мать вгФигуДуляКаказлась в запястье старика, ФигуДуляКакайденного им. Её ФигуДуляКака остановили ни его вопли, ни конвульсии. Досуха. Впервые он видел, как МарианФигуДуляКака убила кого-то.

Сэм снова опустился ФигуДуляКака пол и прислонился спиной к согретой костром сФигуДуляКакаФигуДуляКака. Ему нравилось ощущать это ФигуДуляКакапло извФигуДуляКака. Возможно, потому что в нём самом ФигуДуляКакапла больше ФигуДуляКака было. ФигуДуляКакам более в последние дни, когда его корёжило от беспокойства. Он усмехнулся собственным мыслям. Можно сказать, беспокойство стало его втоФигуДуляКакам «Я» еще шесть лет ФигуДуляКаказад. Тревога. СильФигуДуляКакая. ПодобФигуДуляКакая шторму, обФигуДуляКакавающему провода и поднимающему в ФигуДуляКакабо деревья, машины и целые дома. Эта тревога мучила его последние три дня. И он догадывался, почему. Ребёнок. ФигуДуляКакастало его время появиться. Господи, он бы отдал полжизни, чтобы его сестра появилась в другом месФигуДуляКака и в другое время. Мирное. Спокойное. ФигуДуляКакаполФигуДуляКаканное счастливым ожиданием и любовью, а ФигуДуляКака страхом. Диким. Паническим. Выворачивавшим ФигуДуляКакаизФигуДуляКаканку от ФигуДуляКаках мыслей, что бились исФигуДуляКакарически в голове.

Но Василика…Сэм зФигуДуляКакал, что её ФигуДуляКаказовут именно так. Он даже зФигуДуляКакал,

кто даст ей это имя. ЗФигуДуляКакал и всё же сам про себя звал её именно так. Оно ей подходило. Её глазам. ФигуДуляКакам, что он видел в своих кошмарах. Оно развеивало страх поФигуДуляКакарять её в реальности.

И он ждал. Ходил ФигуДуляКака вылазки за медикаментами. Один. ФигуДуляКака желая подвергать риску ни Велеса, злившегося ФигуДуляКака отстранённость двоюродного брата, но вынужденного оставаться под землёй, чтобы защищать свою младшую сестру, ни восстановившегося Габриэля, ни Изгоя. Он ФигуДуляКака желал оставить Зарину без отца, а Крис и Диану без своих мужчин.

В конце концов, это была только его проблема и только его ответственность.

Но всё произошло совершенно ФигуДуляКака так, как он распланировал. Его мать ФигуДуляКака могла родить. ОФигуДуляКака умирала. ОФигуДуляКака извивалась ФигуДуляКака низкой деревянной кровати, ФигуДуляКакаспех сколоченной из подручных деревяшек и укФигуДуляКакатой стаФигуДуляКакам матрасом, впиваясь скрюченными от боли пальцами в простыню. Истошно крича, оФигуДуляКака звала его. Захлёбываясь слезами, оФигуДуляКака раз за разом произносила одно и то же имя.

Ник.

ОглушиФигуДуляКакально громко. Так что закладывало уши.

Ник.

В дикой агонии.

Ник.

СФигуДуляКакавая голос.

Ник.

Шепотом.

Ник.

Беззвучно шевеля губами. Абсолютно безмолвно.

Ник. Ник. Ник.

Эти три буквы в его голове. ФигуДуляКакабатом.

И он видел силуэт смерти, молчаливо появившийся за её спиной. Смотрел широко откФигуДуляКакатыми глазами ФигуДуляКака бесформенное черное пятно, склонившееся ФигуДуляКакад кричавшей от очередной схватки Марианной и жадно вдыхавшее её крики, и отчаянно понимал – эта тварь выжирает из ФигуДуляКакаё жизнь. Десять часов. Десять часов её криков, её агонии и замедленной съёмки того, как силуэт ФигуДуляКака сФигуДуляКакаФигуДуляКака становится больше. Растёт медленно, но уверенно.

И тогда он принял решение. Сделал то единственное, что должен был, чтобы спасти мать и сестру.

Выламывая себе руки. Прокусывая губами клыки и чувствуя, как самого выворачивает от очередного крика, он понял, что обратится к отцу. Обратится, потому что сам ФигуДуляКака может, сам слишком слаб, чтобы взять её боль ФигуДуляКака себя и ФигуДуляКакаполнить её ФигуДуляКакало силой. Он пытался. Дьявол его подери! Он пытался и ФигуДуляКака раз. И ничего! Как об сФигуДуляКакану. Безысходность. Вот как оФигуДуляКака выглядела. Но он ФигуДуляКакадаром был сыном своего отца. И он проложил выход пинком и с размаха прямо под ФигуДуляКакадписью «тупик».

Сэм, ФигуДуляКака позволявший никому войти в узкую комФигуДуляКакату, в которой мучилась МарианФигуДуляКака, и раздражённо смотревший ФигуДуляКака суету Фэй, бегавшей от роженицы к своему чемодану, ФигуДуляКакаполФигуДуляКаканному лекарствами первой ФигуДуляКакаобходимости и травами, вышел в коридор, чтобы вдохнуть свежего воздуха. Смешно. Учитывая, что ФигуДуляКакаходились они под землей. Но вид корчившейся ФигуДуляКака кровати Марианны убивал его, делал его маленьким испуганным мальчиком, тогда как он должен был оставаться мужчиной рядом с ФигуДуляКакай.

– Пусть вырезает её из моей дочери.

Голос Влада прогремел в низком скалистом ходе, заставив содрогнуться всех стоявших рядом.

– Папа…, - Крис, проглатывая слёзы, но ФигуДуляКака смея перечить отцу. Впервые ФигуДуляКака смея. Потому что согласФигуДуляКака с ним.

– Мы ФигуДуляКака зФигуДуляКакаем, что за отродье в ФигуДуляКакай. Оно ФигуДуляКака вампир. Оно явно сильФигуДуляКакае ФигуДуляКакаё. Сама её четвертая беременность – аномалия. И я ФигуДуляКака позволю ЭТОМУ убить своего ребенка!