Возрождение
Шрифт:
Таррэн тут же помрачнел.
– Без понятия.
– Я тоже, - хмуро посмотрел на него отец.
– Но что-то мне подсказывает, что Бел тут не при чем: дело в тебе - в другие времена ты на нее так не реагировал.
– В другие времена мы не расставались надолго!
– Ты два месяца жил здесь один, без нормального Источника, - напомнил Элиар.
– Я был уверен, что делаю правильно, - возразил Таррэн.
– И был уверен, что Бел от этого никак не пострадает, поэтому справлялся. А сейчас, когда я не знаю, где ее искать, мне тревожно. Очень. Потому что я не понимаю, почему это произошло. И не смогу ей помочь, если что-то пойдет не так.
– Не думаю, что она обиделась настолько сильно, - задумчиво отозвался Светлый.
– Бел - не ребенок и не наивная девчонка. Она многое пережила, многое видела и вынесла столько, что многим даже не снилось. Она умеет отличать правду от лжи.
– Не сейчас, Эл, - устало вздохнул Таррэн.
– Поверь мне: не сейчас. Если бы ты знал, как сильно она изменилась за время моего отсутствия... порой меня самого это пугает.
– Меня тоже.
– Я боюсь за нее, - повторил Темный лорд.
– Не того, что она не простит, а того, что в сердцах сделает что-нибудь безумное.
– Ну, за безумцами далеко ходить не надо - один вон, сидит. До сих пор уши дымятся.
– Эл, перестань. Не до шуток.
– А я не шучу, - мрачно отозвался Элиар.
– Я тоже за нее боюсь. И за тебя, дурака, боюсь не меньше. Если бы я задержался с тобой еще на пару минут, восстанавливать было бы нечего. Не знаю, как Ясень выдержал, но полыхнул ты так, как никогда в жизни.
Таррэн устало прикрыл глаза.
– Мой Огонь изменился. Он стал другим, брат. И это случилось здесь, на Алиаре. Только в прошлый раз мне было не до него. В этот же, пока рядом была Белка, я тоже не ощущал особых проблем - она забирала те излишки, которые мне мешали Но теперь, когда ее нет, я... живу, как на вулкане, брат. Одно лишнее слово - и тут же взорвусь. Как будто не учили меня Хранители в подземельях Иллаэра. Будто не прятал я перстень в своей груди. Будто не было веков, которые заставили меня отказаться от магии. И будто не был я тем единственным, кого принял Лабиринт. Я... что-то во мне изменилось, Эл. Что-то словно бы проснулось... еще не до конца, нет, иначе я не остановился бы сегодня. Но все-таки что-то не так. Какая-то часть меня стала другой, я чувствую. И Огонь это чувствует тоже. Мне теперь трудно его контролировать. Трудно не вспыхивать, как Тор, каждый раз, когда происходит что-то, что мне не нравится. А еще - мне стало трудно отделаться от мысли, что весь местный Совет как-то... мелок и ничтожен. Что проще было бы его уничтожить к Торку, чем возиться, как с малыми детьми.
Тирриниэль беспокойно переглянулся с Элиаром, чувствуя пугающую правду в словах сына, а перевертыши выжидательно замерли у дверей.
– Пока я держусь, - тихо вздохнул Таррэн.
– Но не знаю, насколько меня хватит. День, неделя, месяц... надо заканчивать здесь быстрее, отец. И надо возвращаться. Я знаю, что пора возвращаться, иначе будет плохо. Мы перестали быть для Алиары добрыми гостями. Шесть тысяч лет уже перестали, она уже не видит в нас родичей. Мы стали для нее чужими. Более сильными, опасными и... чужими. Так я чувствую. Может, это и неверно, но что-то подсказывает мне, что я не ошибся. И может, именно поэтому мне здесь так нехорошо.
– Не стоит тебе завтра идти на Совет, - поджал губы Элиар.
– Это опасно, - согласился Тиль.
– Пожалуй, самым
Стрегон перехватил быстрый взгляд Темного Владыки и тут же кивнул: конечно, они помогут - забрать у Хозяина излишки силы, кроме Белки, больше некому. Однако сейчас ее нет рядом. Зато они, пятеро, вполне могут справиться, как тогда, в Золотом Лесу, когда пришлось в буквальном смысле слова ловить его чудовищный Огонь собственными телами, не давая ему погубить деревья.
– Пойдем, Эл, - Тиль со вздохом поднялся.
– Вам обоим нужно отдохнуть. Завтра мы пойдем с тобой на Совет, а Таррэн останется здесь. Латать дыры в своей защите. Под охраной из перевертышей.
– Я пойду с вами, мой лорд, - спокойно сообщил Шир.
– Бел велела?
– криво усмехнулся эльф.
– Конечно.
– Иди. Но Стрегон и рыжий останутся здесь: они самые молодые и чувствительные. Таррэн, ты слышал? Остаешься с ними и к Огню больше не прикасаешься!
Таррэн потер виски.
– Хорошо, я попробую.
– Ты сделаешь, а не попробуешь, - почти ласково сообщил ему отец. Точно таким же тоном, каким иногда говорила Белка, когда начинала сердиться.
– Учти: если ты сорвешься, остановить тебя будет некому. Мои резервы не бесконечны, у Эла - тем более, перевертышей у нас всего пятеро, а у Лана пока не хватает опыта в таких делах. Светлые же тут вообще не помощники, так что сделай нам одолжение - не отходи далеко от Ясеня. По крайней мере, пока не вернется Белка.
– А как ты объяснишь Старейшинам мое отсутствие?
– Да уж придумаю что-нибудь, - снова усмехнулся Темный Владыка.
– Что я, повода не найду?
– Учти: Адоррас - сильный маг. Лжи в своем доме не потерпит.
– Теперь это не только его дом, - буркнул под нос Элиар.
– А скоро станет вообще не его. Если, конечно, я все правильно понял.
– Так, хватит, наговорились, - оборвал его Тирриниэль.
– Отправляйтесь спать и попробуйте отдохнуть: завтра будет трудный день. Стрегон, кто из вас останется дежурить?
– Я и Шир.
– Тогда присмотрите за фоном: если почувствуете неладное, будите.
– Так точно!
Тирриниэль, дождавшись, пока недовольный Светлый и бодро подскочившие с места Охотники выйдут, обернулся к сыну.
– Таррэн?
– Я в порядке, - не слишком охотно откликнулся тот. Но Тиль не удовлетворился ответом - быстро подошел, придержал его за плечи и внимательно всмотрелся в полные тоски глаза.
– Не лги мне, - тихо попросил Темный Владыка.
– Я знаю, что ты далеко не в порядке. И вижу, что твоя аура стала иной. Это пугает меня, сын, и очень настораживает. Я не хочу тебя потерять. И еще больше не хочу, чтобы тебя потеряла Белка.
Таррэн виновато опустил голову.
– Прости. Я не хотел тебя в это втягивать.
– Ты мне не доверяешь?
– еще тише спросил Тирриниэль.
– Доверяю.
– Тогда в чем дело? Что тебе мешает?
Таррэн невольно вздрогнул, припомнив свой ужасающе реальный сон, в котором погибала старая Драконица, и едва не зажмурился, чтобы не видеть снова ее лица - человеческого, проступающего сквозь толщу мертвого камня, как смутный образ со дна реки, поразительно красивого, невыносимо знакомого... но при этом искаженного, смиренного и безмерно уставшего. Лица Белки, которое появлялось перед ним всякий раз, когда доводилось закрыть глаза хотя бы на мгновение.