Возрождение
Шрифт:
— Господин Шрамм спрашивает, нет ли у вас последнего желания?
— А как же! Передай министру — я не прочь написать мемуары.
Надзиратель нахмурился.
— Вы, конечно, шутите? Извините, капитан Ребка, мне не хотелось бы это передавать...
— Весьма благоразумно с твоей стороны. У меня сложилось впечатление, что господин министр понимает лишь свои собственные шутки. — Осужденный окинул взглядом глухие стены тускло освещенной камеры. — Ну что, друг Колкер? Ужин закончен, а до казни еще целых двенадцать часов. У нас с тобой вся ночь впереди...
—
Слова надзирателя прервал металлический лязг. Колкер резко развернулся, выхватил из кобуры пистолет и направил его в сторону открывающейся двери. На пороге, также с оружием наготове, настороженно застыли четверо мужчин в форме охранников.
— Не двигаться! — Надзиратель прижался к стене, стараясь не упускать Ребку из поля зрения. — Здесь не должно быть посторонних, у меня приказ! Если вы немедленно не покинете помещение, я буду стрелять!
— У вас приказ? У нас тоже. — Самый представительный из вошедших протянул Колкеру конверт. — Я полковник Толл. Если хотите, проверьте в управлении охраны. — Полковник перевел взгляд на Ребку. — Это из-за него весь сыр-бор? Что-то не верится... Ладна, так или иначе, мы пришли за ним.
— За капитаном Ребкой? Я не могу этого позволить! Советник штаба Лански приказал оставаться с заключенным до утра, пока его не поведут на казнь.
— А мы забираем капитана по приказу министра Шрамма. Надеюсь, вам не нужно объяснять, кто выше по рангу?
— Меня предупредили, что его могут попытаться освободить. И если я не выполню приказ...
Ханс Ребка презрительно усмехнулся. Полковник Толл раздраженно прорычал:
— Черт побери, да прочитайте наконец бумагу! Не стоять же нам тут всю ночь!
— Похоже, все оформлено правильно... — Колкер пытался одновременно изучать письмо, присматривать за Ребкой и держать под прицелом четырех охранников у двери. — Но это какая-то бессмыслица! На рассвете заключенного должны казнить — здесь, в подвале, — а согласно данному документу, вы забираете его в помещение 132-Б, наверху.
— Не просто наверху — на самом верху! Помещение 132-Б — личные апартаменты министра Шрамма. — Полковник Толл махнул пистолетом в сторону Ребки. — Вы можете идти?
— А вы проверьте.
— Хорошо. Снимите с него кандалы, охранник Колкер! Заключенный поступает в наше распоряжение: если с ним что-нибудь случится за пределами этой камеры, отвечать буду я, а не вы.
В лифте было почти так же темно, как и в подвальной камере, где Ханс Ребка провел в цепях последние три недели. Выйдя на яркий свет заходящего солнца, узник невольно сжался и прикрыл глаза рукой.
— Да он совершенно голый! — возмущенно воскликнул знакомый голос. — Вы с ума сошли — приводить ко мне заключенных в таком виде!
Ребка опустил руку и поморгал, щуря слезящиеся глаза. В этой просторной комнате с окнами во всю стену он различал вокруг себя лишь смутные силуэты. Однако прямо перед ним, судя по голосу, стоял министр Шрамм.
— Извините, господин министр, — произнес полковник
— А собственные мозги вы тоже включаете по приказу? Сейчас же найдите ему одежду! Если хотите, отдайте свою!
— Не беспокойтесь, господин министр. — Зрение узника начало понемногу проясняться. — Меня все равно должны казнить. А умереть я могу и нагишом.
— Вас не казнят. — За спиной Шрамма материализовалась еще одна фигура. — Я не ошибаюсь, господин министр?
— Не ошибаетесь.
Высокий и тучный, Шрамм одевался с вызывающей роскошью. (По крайней мере так считалось в нищих мирах Круга Фемуса.) Сегодня он, похоже, был не в духе, хотя в данный момент Ребку это не особенно интересовало: все его внимание сосредоточилось на собеседнике министра. Сверкающие белизной мундиры с золотыми эполетами и голубой отделкой носили лишь члены Этического Совета. А подобные персоны, насколько было известно Хансу, не посещали ранее ни Канделу, ни ее соседей — за исключением разве что Добеллии.
— Тем не менее я должен заметить, — начал Шрамм, — приговор, вынесенный этому преступнику, более чем оправдан. Попытка свержения законного правительства Круга Фемуса...
— Я в курсе предъявленных ему обвинений. — Советник решительно шагнул вперед, оттеснив министра в сторону. — Не искушайте судьбу, господин Шрамм. В Совете поговаривают, что перемены в Круге Фемуса давно назрели. Правда, сейчас меня интересует иное... Капитан Ханс Ребка?
— Так точно!
— Я член Единого Совета Джереми Фроул. Ваше присутствие необходимо на Миранде, и мы отправимся туда вместе.
— Вот так просто? И никаких возражений со стороны вашей) друга министра? — Ребка махнул рукой в сторону Шрамма.
— Я предоставил все необходимые... разъяснения. — Джереми Фроул кивнул на экран, занимавший одну из стен. Ребка поднял глаза: это был вид Канделы из космоса. Планету окружало ожерелье светящихся точек.
— Боевые корабли, — объяснил советник. — Две сотни. У нас уже был неприятный инцидент в Круге Фемуса. Мы попросили передать нам одного из политических заключенных, женщину, но не прислали никого за ней лично. Она погибла, прежде чем смогла покинуть планету — роковой несчастный случай, как нам впоследствии объяснили. На этот раз мы решили подстраховаться, чтобы исключить вероятность подобного исхода.
— Этот случай, господин советник, — вставил Шрамм, — не более чем достойное сожаления...
— Разумеется, господин министр. Я уверен, что ничего подобного больше не повторится. — Джереми Фроул повернулся к Ребке. — Капитан, скоро вы будете готовы к вылету? После того как оденетесь, разумеется...
— Забудьте об одежде. Я уже готов.
— И вы ничего не хотите взять с собой?
— Ничего. Раз мы улетаем, мне не понадобится даже это. — Ребка разжал кулак правой руки и высыпал на пол какой-то темный порошок. — Перец, — усмехнулся капитан в ответ на удивленный взгляд Фроула. — Все, что удалось собрать за три недели. Пришлось есть преснятину.