Возрождение
Шрифт:
— Помнишь, что показал тебе Глаз Тора? Все суаши прриняли этот яд. Он дарует путь в мир грёз, ррадостный, безопасный и счастливый. Для аррауков это не слишком опасно. День-два сладких снов, потом всё прроходит. Правда, те, кто попробовал, хотят ещё, хотят чаще и чаще. Бывает, не прросыпаются. Люди слабее, умиррают быстрро. А у суаши всё иначе. Тело живёт, а разум уходит и уже не возврращается. Суаши узнали об этом составе, пока жили у нас. Некоторые вкусили яда случайно, кто-то из интерреса. Тогда и поняли, что душа суаши от этого снадобья уходит в мир гррёз срразу и навсегда, а тело прродолжает существовать. Некоторрое время. Те, кого убили в том, первом Каэр Торе, знали, что их ждёт. Они устали бежать, устали срражаться, утрратили веру в спасение. Они прриняли
Он отстранил дядьку, рывком поднял лёгкое тело девушки, поставил на ноги. Галя так и осталась стоять, чуть покачиваясь, улыбаясь неведомо чему. Лёгкий толчок в спину — она сделала шаг, второй… вскоре упёрлась грудью в стену, замерла.
— Она же ходит, — выдохнул дядька.
— Да. Но это — память тела. Душа мерртва, дрруг. Суаши были сильными магами, ты знаешь сам. Да и наши саами знали толк в искусстве вррачевания. Но тех, перрвых, кто умерр от яда задолго до появления в нашем мире ша-де-синн, вылечить не смогли. Нельзя вылечить того, кого уже нет срреди живых.
Дядька подошёл к девушке, неподвижно стоящей у стены, прижал к груди.
— Откуда здесь яд с Арракса?
— Эльфы посещали и наш мир, — пожал плечами клыкастый воин. Вернее, я предположил, что он чем-то там пожал, под массивными латными наплечниками это было совершенно незаметно. — Но, думаю, дело не в этом. Стрелы эльфа были отрравлены ради людей. Или ради тебя, дрруг.
Проснувшись, Лена обнаружила, что на удивление хорошо отдохнула. Голова была свежей, боль в спине, накопившаяся за три дня, проведённые в тряском возке, исчезла без следа… вообще, если подумать, давно она себя так хорошо не чувствовала. На столе, прикрытый куском чистого полотна, уже ждал завтрак. Или, судя по объёмам, скорее обед. В комнате было светло, но что сейчас за её стенами, день или глухая ночь, догадаться было невозможно. С сожалением отметив, что высоко оцененный ею ранее травяной отвар в меню отсутствует, а вместо вина в кувшин налито что-то вроде берёзового сока, прозрачного и чуточку сладковатого, Лена аккуратно отрезала маленьким, словно изготовленным для детской руки, ножом ломтик мяса и отправила его в рот. Затем последовал второй, третий, глоток сока… аппетит разыгрался не на шутку, но, несмотря на то, что съела она столько, сколько в иное время хватило бы раза на три, тяжести в желудке совершенно не ощущалось. Подчистив тарелку и вылив в кружку остатки сока, девушка попыталась настроиться на ожидание.
Получалось плохо. Сидя в маленькой комнатке и вспоминая вчерашний день — она не сомневалась, что приезд в крепость произошел именно «вчера», сон явно продлился достаточно долго — Лена опять ощутила тот страх, что буквально переполнял её с первых мгновений по прибытию в цитадель. Каменные стены давили, занавеска, перекрывающая дверной проём, не давала ощущения уединения и безопасности, воспоминания о клыкастых зеленокожих существах вгоняли в дрожь. Ей захотелось завыть от тоски и пришлось приложить немалые усилия, чтобы не сорваться с места и не броситься разыскивать Фаррела, единственного человека, кто сможет её понять. Наверное, вскоре она бы сдалась и подняла бы шум, рассчитывая привлечь внимание своего спутника или хоть кого-нибудь, но это, к счастью, не потребовалось. Не прошло и трёх минут, как в комнату, словно повинуясь её беззвучному зову, вошёл Оррин.
Всадник был мрачен. Присев на краешек кровати, он некоторое время помолчал, затем, вздохнув, поинтересовался:
— Как спалось?
Вопрос из серии «Ну как ты?», подумалось Леночке, отвечать на него, в общем-то, бессмысленно, да и спрашивающий ответа не ждёт. Максимум — заезженное «нормально», поскольку и вопрос, и ответ — не более, чем дань вежливости. Судя по виду Фаррела, произошло что-то очень неприятное. И не только в сжатых в нитку бескровных губах дело. На куртке появилось несколько новых пятен, в одном месте заметна небольшая дырка, вернее — недлинный, сантиметра в три, порез. Можно было бы предположить, что испачкался
— Нормально, — не стала нарушать традицию она.
— Ну и славно.
Он снова замолчал. Может, не знал что сказать, или же просто рассчитывал на град вопросов. Так бывает — отвечая на вопросы, сам сумеешь лучше разобраться в происходящем.
Лена уж было собралась нарушить молчание, поскольку интерес вызывало слишком многое. Зачем они приехали в эту крепость, намерены ли остаться или продолжат путь, кто такие, в конце концов, эти жуткие зубастые аборигены? Вопросы, вопросы… С другой стороны, всадник, вроде бы, не слишком расположен к душевной беседе. А зачем тогда пришёл? По коже пробежала волна холода, крошечная каморка-келья вдруг показалась ей казематом, а сам Фаррел — тюремщиком. Интересно, если сейчас она попытается покинуть крепость сама, он просто даст ей в лоб или напомнит о её статусе рабыни? Нет уж, надо обязательно завязать разговор, разобраться в ситуации.
Но заговорить она не успела. Перекрывающая вход в комнатёнку занавеска колыхнулась и в образовавшейся щели показалась человеческая голова. Слава богу, именно человеческая. И довольно приятная на вид.
— Думал, меня сейчас заведут куда-нибудь в тупик и там бросят, — сообщила голова. — Как они сами ориентируются в этом лабиринте?
— Примерно как ты в Москве, — буркнул Фаррел. — Живут они здесь. Вот, Миша, познакомься. Это та самая Леночка Друзова, благодаря которой ты влез в эти неприятности.
Лена решила, что плохое настроение всадника связано не столько с пятнами — ну подрался с кем-то, он же воин, бывает — сколько с этим парнем.
— Благодаря мне?
— Именно, — улыбнулся парень. — Ваш… можно на «ты»? Твой папа пообещал мне кучу денюжек, если я верну тебя под родительское крыло.
— Он всё меряет на деньги, — с ноткой безразличия заметила Лена. — Ты тоже?
— Не думать о деньгах хорошо тогда, когда их наличие позволяет о них не думать, — запутанно сообщил парень, то ли кого-то цитируя, то ли пытаясь выглядеть оригинальным. — Не всем повезло заполучить богатых родителей, кому-то и работать надо. Хотя мне твой батя показался довольно-таки обеспокоенным. Согласись, не его вина, что дочь уродилась…
— Дурой? — прищурилась Леночка.
— Авантюристкой, — выкрутился парень после секундного раздумья. — Одна записка чего стоит. Насчёт засасывающего болота обыденности. Без пафоса никак нельзя было?
— Записка? — девушка подняла бровь. — Какая записка? Я ничего не писала.
— Миша, давай с деталями потом, — буркнул всадник.
Парень пожал плечами и послушно заговорил о другом.
— Кстати, валькирия, я твой лук нашёл. Эльфы, знаешь ли, побрезговали. Ты им пользоваться умеешь или так, просто смотрится круто?
Нарочито медленно девушка осмотрела Михаила, задержав взгляд на рукояти меча, на собранной из гроверов [70] кольчуге, затем меланхолично поинтересовалась:
— На ролёвки бегаешь или для понта железок прикупил?
Этот обмен вопросами без ответов мог бы продолжаться долго, если бы Фаррел не буркнул вполголоса:
— Брейк [71] , детвора. Нашли место, мать вашу.
Миша тут же замолчал. Фаррел смерил его чуточку недоверчивым взглядом, словно и сам был удивлен такому послушанию, затем сухо сообщил:
70
Гровер (шайба Гровера, пружинная шайба) — металлическая деталь в виде разрезанного кольца. Одна из самых распространённых деталей для предотвращения самоотвинчивания резьбовых соединений.
71
Брейк — в боксе: команда рефери судьи, предписывающая участникам состязания временно приостановить борьбу и отойти на шаг назад.