Возрождение

Кинг Стивен

Мне удалось его взять, не уронив.

– В тональности ми мажор? – Как будто и так не было ясно. «Вся эта хрень начинается с ми».

– Сам решай, мелкий.

Я перекинул ремень через голову и поправил на плече. «Ямаха» висела очень низко – Норман Ирвинг был намного выше меня, – но я слишком нервничал, чтобы думать о подгонке ремня. Я сыграл аккорд ми и даже подпрыгнул от громкости звука в закрытом помещении. Норман ухмыльнулся, продемонстрировав зубы, которые в будущем могли доставить ему много проблем, если не заняться

ими сейчас, и от этой ухмылки мне сразу стало легче.

– Двери закрыты, парень. Вруби погромче и валяй.

Громкость стояла на цифре «5», и я увеличил ее до «7», удовлетворенно выслушав оглушительное завывание.

– Только петь я ни черта не умею, – признался я.

– Тебе и не придется. Петь буду я. От тебя требуется играть ритм.

Ритм «Green River» – базовый в рок-н-ролле, но не совсем такой, как в «Cherry, Cherry», хотя и похож. Я снова взял аккорд ми, мысленно прислушиваясь к первой фразе песни, и решил, что все в порядке. Норман начал петь. Рев гитары почти полностью заглушал его голос, но я слышал достаточно, чтобы понять, что петь он умел.

– «Отвези меня туда, где холодные воды…»

Я перешел на ля, и он остановился.

– По-прежнему ми, верно? – сказал я. – Извини.

Первые три строки были в ми, но когда я снова перешел на ля – такой переход в роке встречается чаще всего, – то опять не попал.

– Где? – спросил я у Нормана.

Он молча смотрел на меня, держа руки в карманах. Я снова прислушался к мелодии в своей голове, а потом начал заново. Когда мы добрались до четвертой строчки, я перешел на до, и на этот раз все было правильно. Мне пришлось опять начать сначала, но после этого все пошло как по маслу. Нам не хватало только ударных и, понятно, соло-гитары. Джон Фогерти из «Creedence» пилил соло так, как я и мечтать не мог.

– Дай-ка мне, – велел Норман.

Я с сожалением передал ему гитару.

– Спасибо, что дал поиграть на ней, – сказал я и направился к двери.

– Погоди, Мортон. – Во всяком случае, он больше не называл меня «мелкий». – Прослушивание еще не закончилось.

Прослушивание?

Он вынул из шкафа чехол поменьше, открыл его и достал поцарапанную полуакустическую «Кей-900G», если вам это о чем-то говорит.

– Подключись к большому усилителю, но убавь звук до четырех. Эта «Кей» фонит как падла.

Я так и сделал. «Кей» подходила мне по размерам лучше «Ямахи» – при игре на ней не приходилось горбиться. Между струнами был заткнут медиатор, и я взял его.

– Готов?

Я кивнул.

– И раз… и два… и три… и…

Я нервничал, когда играл простой ритм из «Green River», но если бы знал, как классно играет Норман, то вряд ли смог бы вообще сыграть и просто бы сбежал. Он один в один копировал игру Фогерти с точно такими же запилами, как на старом сингле «Fantasy». Музыка захлестнула меня.

– Громче! – крикнул он. – Врубай, и хрен с ним, с фоном!

Я

увеличил громкость на большом усилителе до восьми. Голос Норма почти утонул в реве обеих гитар и свисте, похожем на вой полицейской сирены. Музыка несла меня, и я просто следовал за соло Норма, будто скользил на доске по гребню ровной волны длиной в две с половиной минуты.

Песня закончилась, и на нас обрушилась тишина. В ушах звенело. Норм уставился в потолок, размышляя, потом кивнул:

– Не фонтан, но прилично. Немного практики, и ты переплюнешь Нюхача.

– А Нюхач – это кто? – спросил я, чувствуя, что уши все еще заложены.

– Парень, который переезжает в Массачусетс, – пояснил он. – Давай попробуем «Needles and Pins». Группу «Searchers» знаешь?

– Начинать с ми?

– Нет, на этот раз с ре, но не совсем. Вот так. – Он показал, как брать ми с мизинцем, и у меня сразу получилось. Звучало не совсем так, как на записи, но похоже. Когда мы закончили, я взмок от пота.

– Ладно, – сказал он, снимая гитару. – Пойдем в сачок. Мне надо курнуть.

Место для курения располагалось позади здания технической школы. Там ошивались наркоманы и хиппи вместе с сильно накрашенными девчонками, носившими узкие юбки и висячие серьги. В конце слесарного цеха сидели на корточках два парня. Как и Нормана, я видел их раньше, но не знал. У одного были соломенного цвета волосы и много прыщей, а у другого торчали во все стороны курчавые рыжие космы. Они выглядели неудачниками, однако это не имело значения. Норман Ирвинг тоже так выглядел, но оказался лучшим гитаристом, которого я когда-либо слышал вживую.

– И как он? – поинтересовался блондин. Как выяснилось, его звали Кенни Лофлин.

– Лучше, чем Нюхач, – ответил Норман.

Рыжий с безумной прической ухмыльнулся:

– Это ни хрена не значит.

– Да, но нам нужен кто-то, иначе мы не сможем играть в «Грэйндж» в субботу вечером. – Он вытащил пачку сигарет и протянул мне: – Куришь?

– Нет, – ответил я и добавил, не в силах удержаться, хотя и понимал, как глупо это звучит: – Извини.

Норман не обратил на это внимания и прикурил от «Зиппо», на которой была выгравирована змея с надписью «НЕ НАСТУПИ НА МЕНЯ».

– Это Кенни Лофлин. Играет на басе. А рыжий – Пол Бушард, ударные. А этот шкет – брат Конни Мортона.

– Джейми, – представился я. Мне ужасно хотелось понравиться этим парням, чтобы они приняли меня в свой круг, но я не желал, чтобы они с самого начала воспринимали меня всего лишь как младшего брата мистера Футбола. – Меня зовут Джейми, – повторил я, протягивая руку.

Их рукопожатия оказались такими же вялыми, как у Нормана. После этого прослушивания в школьном музыкальном классе я выступал с тысячами гитаристов, и почти все жали руку, как зомби. Словно берегли силы для работы.