Возрождение
Шрифт:
Врач пожал плечами. Слова папы настораживали его всё сильнее.
– Император Юстиниан знал, что нельзя построить государство из скотов, оправданных и прощённых их Божеством.
Де Шолиак почувствовал, как кровь приливает к лицу. Папа продолжал ровным голосом.
– Целое поле дикого осота не даст и одной унции масла, дорогой друг, но заглушит все розы. Потому садовники расчищают землю от сорняков, прежде чем возделывать культурные посевы. Вы поняли меня, Ги?
Врач всё понял, и теперь его лицо стало белым.
– Вспышка ещё держится на побережье Анатолии, - де Шолиак неотрывно смотрел на Папу.
–
– Карантин будет снят. Начинается отвод войск.
Де Шолиак опустил голову. Папа смотрел на врача строго и беспощадно.
– Смелее, друг мой! Вверим души рабов в руки Господа их! Христиан будут причащать до отплытия из Смирны и по прибытии в наши порты. Дабы каждый, вкушающий тело и кровь Христову, снискал благодать Его и жизнь вечную!
Конец октября 1347 года. Малая Азия, Смирна, церковь святого Поликарпа.
Перед возвращением первого отряда крестоносцев в Европу, торжественно свершалось главное таинство христианской Церкви, установленное самим Спасителем на Тайной Вечери.
Остиарий стоял у дверей, следя за тем, чтобы некрещеные не присутствовали в церкви во время Евхаристического канона. Клирики монотонно читали Священное Писание. Викарий торжественно раскладывал на престоле корпорал и ставил на него патену. В престоле, на котором хлеб и вино прелагались в Святые Дары, находился ларец с частицами мощей святых мучеников. Аколиты зажигали свечи и выкладывали на престол хлебцы и вино для освящения. Диакон указывал ожидающим причастия их места в очереди, соответствующие чину и внешнему благообразию.
Священник раздавал хлебцы прихожанам.
– Примите, ешьте: сие есть Тело Господа...
Священник подавал прихожанам чашу с вином.
– Сие есть Кровь Господа Нового Завета, за многих изливаемая...
Миряне принимали хлеб на ладони и съедали, затем отпивали из чаши. И пили из неё все, осеняя себя крестным знамением.
Ноябрь 1347 года, Франция, Марсель.
В Европу прибывали первые корабли из Смирны. В честь возвращения крестоносцев служились торжественные мессы с причащением и свершались торжественные шествия и крестные ходы с поклонением Святым Дарам, выставленным на алтари храмов в специальных сосудах-дароносицах. Выставление сопровождалось песнопениями, молитвами и коленопреклонением. В конце службы священник благословлял верующих дароносицей. И целовали её все, осеняя себя крестным знамением.
Вскоре у некоторых горожан началась лихорадка, жар сменялся ознобом, следовали мышечные и головные боли, слабость, потеря сознания или помешательство. На теле появлялись бубоны, которые гноились и образовывали свищи. Начинался кашель с отделением пенистой кровянистой мокроты, удушье, синюшность, кровоизлияния на коже и белках глаз.
Число больных росло с каждым днём, и церкви заполнялись верующими.
Декабрь 1347 года, начало эпидемии в Генуе, на Сардинии, Корсике, Мальте, Эльбе.
Основным "лечением" были религиозные процессии, публичные проповеди и молебны святым. Больных несли в аббатства и соборы. Искупительные, молельные и траурные шествия следовали по городам со святынями, крестом и зажженными свечами, и все прихожане, кто
К местам погребения святых стекались тысячи паломников, желающих вернуть здоровье или избежать заражения. Страждущие молились, жертвовали дары, стремились прикоснуться к какой-либо вещи, принадлежавшей святому, и даже соскабливали каменную крошку с надгробий.
Церкви и монастыри обогащались - желая избежать смерти, прихожане отдавали последнее, так что властям приходилось специальными указами ограничивать размеры даяний, чтобы не оставлять наследников в нищете.
Чумные рвы появлялись в новых и новых городах.
15 декабря в результате спровоцированного кланом Колонна восстания ди Лоренцо отрёкся от власти и бежал из Рима. Два года он прятался в горном монастыре в Италии, затем был арестован пражским архиепископом и выдан Папе в Авиньон, где был осуждён на смерть, но казнь не состоялась, а Никола был освобождён.
Январь 1348 года, начало эпидемии во Франции.
Папа был первым, кто нанял докторов специально для врачевания чумы, пригласив нескольких врачей в Авиньон. Так в Европе официально начинается практика вскрытия трупов в медицинских и научных целях. Примеру Папы начали следовать сюзерены и городские советы, но чумными врачами, как правило, становились посредственные медики или студенты, не способные остановить мор.
Из страха перед болезнью всех, вызывавших малейшие подозрения, силой волокли в лазареты, превратившиеся в столь ужасное место, что многие предпочитали покончить с собой, лишь бы не оказаться там. Волна самоубийств вынудила власти принять специальные законы с угрозами выставлять трупы грешников на всеобщее обозрение. Вместе с больными в лазарет часто попадали и здоровые, найденные в одном доме с заболевшим или умершим, что заставляло людей скрывать больных и тайно хоронить тела.
Де Шолиак начал вскрывал бубоны и прижигать открытые раны раскалённой кочергой, что приносило кратковременный результат, если больной не умирал от сердечного приступа, не впадал в шок или не сходил с ума от боли. Подобные методы лечения вызывали у людей ещё больший страх, чем сама болезнь, и докторов всячески избегали, а с усилением эпидемии всё большее число врачей сами старались найти спасение от смерти в бегстве.
Смертность была настолько велика, что новые рвы не успевали копать. Могильщики, набиравшиеся из каторжников и галерных рабов, бесчинствовали в городах, покинутых властью, врывались в дома, убивая и грабя. Тогда Папа освятил реку, куда тела умерших сваливали прямо с телег, и течение уносило чумные трупы, и примеру Папы начало следовать духовенство других городов.
Папская курия закрылась во дворце под усиленной охраной. Папа обратился к астрономам для объяснения причин мора. Иоанн де Мурис был одним из трех учёных, составивших трактат, объясняющий чуму сочетанием Сатурна, Юпитера и Марса. Папа не допускал к себе никого, исключая любую возможность покушения. По распространённым слухам, он постоянно поддерживал огонь в двух жаровнях справа и слева от своей персоны, и не расставался с волшебным изумрудом, вставленным в перстень, "каковой, будучи обращён к Югу, ослаблял действие чумного яда, будучи обращён к Востоку, уменьшал опасность заражения".