Возрождение

Иафетов Евгений Романович

– А зачем здесь животные?
– Андре с перекошенным лицом смотрел, как на трупах роятся мухи.

– Сии твари есть дьявольские создания. Вы ещё молоды и потому не знаете того, что должны знать, - с расстановкой назидал клирик.
– Помимо демонов в людском обличие у сатаны много приспешников-оборотней, что днём и ночью ищут погубить души христиан!

Андре прижал ладонь ко рту, отшатнулся в сторону и его вырвало.

Монахи пришли в церковь Нотр-Дам-дю-Порт к началу вечерней службы. Седой монах служил ночным сторожем при храме и поселил

юношей в своей коморке.

Пьер и Андре третий день шли вдоль берега Луары.

– Братья-монахи! Не торопитесь!
– раздался весёлый голос откуда-то сверху, и молодой парень спрыгнул перед ними с дерева. Буйная копна смоляных волос, белая шёлковая рубаха в тёмных пятнах пота, жёлтые кожаные штаны и грязные красные сапоги - улыбаясь, парень подошёл пружинистой походкой, поворачиваясь в стороны при каждом шаге. Его ноги сгибались сами собой, отрываясь от земли, и оттого он распрямлял их, выбрасывая в стороны при ходьбе.

– Угостите вином, братья!

– У нас нет вина, брат. Есть только сыр и хлеб, - Андре снял с плеча свой мешок.

– А если поискать?
– парень обошёл монахов со спины. Тут из кустов вышел второй разбойник, пожилой, толстый, голый по пояс и с топором в руках. Он имел заспанный вид, лицо было помято, а дыхание источало запах перегара.

– Смотри, Пузырь! К нам залетели два ангелочка. Ну-ка, поделитесь с грешниками, чем Бог послал, - веселился молодой.

– У нас...
– снова начал Андре, но Пьер взял его за руку и снял с плеча свой мешок.

– Берите, лихие люди.

Разбойники бросились копаться в вещах монахов.

– Ничего, ничего, монахи! Грешен человек... Всем жить надо, а то - здесь плати, там плати... Совсем негде укрыться христианам...
– пожимал плечами молодой.

Второй разбойник не проронил ни слова, а сразу набил рот сыром, удовлетворенно заурчал, и жевал так, что двигались уши.

– Нет тут ни черта!
– неожиданно разозлился первый.
– Святоши чёртовы! Бумажки какие-то... Ре-ко-мен-да-те... Дьявол! Грамотные, да? Ах вы, сучьи дети!

Разбойник разорвал рекомендательные письма и с размаху ударил Пьера кулаком в ухо. Монах рухнул на землю. Андре стоял на месте как очарованный и даже не моргал. Пожилой разбойник что-то проворчал и полез обратно в кусты.

– Что, учёные, да? Я с тобой говорю!
– продолжал распаляться молодой.
– Думаешь, что умнее меня?

Он свалил Андре на землю и бил его ногами, но скоро выдохся и тоже убрался в кусты.

Когда Андре пришёл в себя, Пьер помог ему умыться в реке.

На другой день монахи подходили к стенам города Невер. Андре с трудом передвигал ноги, его грудь болела при каждом вздохе. К воротам подъезжала группа всадников, одетых пёстро, ярко и вульгарно. Они весело кричали и ругались, все были при оружии и на ходу пили из фляг. Впереди на большом белом коне ехал широкоплечий усач в красной, распахнутой на груди рубахе, с опухшим багровым лицом. На голове всадника была высокая

шляпа, украшенная лентами, перьями и мехом, из-под полей которой выбивались длинные пряди волос.

Один из всадников остановил коня и крикнул:

– Пьер? Вот они, мои любезные!
– Жак улыбался.
– Я уже не надеялся вас найти. Где вы шлялись?

Пьер не успел ответить, как подскочили ещё несколько.

– Жак, чего тут? Дружки твои? Сеньор Борис!

Усатый подъехал, растолкав остальных конём.

– Чего тут? Кто такие?
– он смотрел хмуро и важно.

– Монахи святого Бенедикта, да хранит вас Господь, сеньор, - ответил Пьер.

– Перед тобой барон де Бри, сопляк, - протянул усатый. На всех пальцах его блестели перстни, а на груди висела широкая золотая цепь с огромным крестом.

– Извините, сеньор, мы не хотели вас задеть.

– Что? Меня задеть?
– барон бросил косой взгляд на слуг, не смеётся ли кто.
– Маловат ты жеребчик, чтобы меня задеть. Дайте-ка монахам бордо, ребята, пусть выпьют за моё здоровье.

Двое небритых парней, добродушно скалясь, стали совать Пьеру и Андре бутылку с вином.

– Сеньор де Бри, сегодня среда и...
– начал было Пьер.

– Называй меня "сеньор Борис"! Много народу живёт в Бри, но барон один!

– Достопочтенный сеньор Борис, мы монахи, и не можем нарушать свой чин, употребляя вино в постный день, - терпеливо и почтительно говорил Пьер.

– Бог простит, монахи! Это лучшее христианское вино - два флорина за бутылку! Пейте за здоровье дворянина!
– кричал барон весело, но с угрозой в глазах.

– Отец, один из них - сын виконта де Бофор-Тюренна, а другой - графа де Синь-Блана, - негромко предостерёг Жак.

Усатый уставился немигающим взглядом на худых юношей, одетых в пыльные монашеские балахоны.

– Что! Этот дохлый щенок - граф?! Чёрт меня подери! А ну, угостите его светлость!- закричал барон, брызгая слюной.

Несколько всадников спешились, бросились к монахам и скрутили им руки. Затем один разжал ножом зубы Андре и засунул ему в рот горлышко бутылки. Монах сразу поперхнулся, замычал, и его с хохотом бросили на землю. Пьер не сопротивлялся, и в него залили всё вино, остававшееся в бутылке.

Барон наблюдал сцену, плотно сжав губы и сощурив глаза.

– За мной, олухи!
– крикнул он челяди, и вся толпа поскакала в сторону городских ворот. Жак бросил грустный взгляд на монахов и умчался вслед за отцом.

Андре стоял на четвереньках и вместе с кровью выплёвывал осколки зубов. Пьер сидел рядом, медленно вытирая ладонью подбородок.

Монахи не стали заходить в Невер. В соседней деревне Фуршамбо они обратились в храм, где им дали приют в столярной мастерской.

На следующий день Пьер проснулся с большим трудом, ощущая озноб и головную боль. Скоро должна была начаться утренняя служба. Андре лежал на спине с открытыми глазами.

– Андре, вставай, скоро месса. Надо идти. Вставай, друг мой.