Возрождение
Шрифт:
— Да, у меня есть причина — я хочу выручить его не ради него самого, а ради его семьи, — подумайте, что должны были пережить эта бедная женщина и несчастная девушка.
Джордж устремил на меня свои умные циничные глаза.
— Это ужасно порядочно с вашей стороны, Николай, — было все, что он сказал, а я потянулся за чековой книжкой и выписал чек на тридцать тысяч.
— Вам могут понадобиться лишние пять тысяч, Джордж. Я рассчитываю на то, что вы все уладите возможно скорее.
После этого он ушел, обещая сразу же заняться этим делом
Алатея не знала об этом, когда на прошлой неделе я просил ее выйти за меня замуж. Она никогда не должна узнать о том, что оплатил я, хотя бы это и облегчило ее возможность отказа мне. Я уверен, что причиной ее долгого молчания является эта новая, свалившаяся на нее, беда и чувствую себя ужасно оттого, что не в силах утешить ее. Вся эта тяжесть, лежащая на таких юных плечах…
Вчера, как раз в то время, как я записывал это, вошел Буртон, чтобы сказать, что мисс Шарп в маленьком салоне и хочет повидать меня. Я отправил его просить ее войти. Когда она вошла, я привстал с кресла, чтобы поклониться, — мы никогда не пожимаем друг другу руки. Мне было ужасно больно видеть, как она переменилась. Ее бледное личико осунулось и побледнело, побелели даже губы и весь вид не был так горд, как обычно.
— Не присядете ли вы, — сказал я, вложив в голос все почтение, какое только я мог выразить.
Я знаю, что она была так унижена и несчастна, что сняла бы даже очки, если бы я попросил ее об этом, но, конечно, я не сделал этого.
Казалось, ей было трудно начать. Я взволновался за нее и сказал:
— Я ужасно рад, что вы вернулись.
Она сжала вместе руки в потертых черных замшевых перчатках.
— Я должна была придти, чтобы сказать вам, что, если сегодня, среди дня, вы дадите мне двадцать пять тысяч франков, я приму ваше предложение и выйду за вас замуж.
В своей бесконечной радости я протянул ей руку, но постарался подавить выражение всякого чувства в голосе.
— Это очень хорошо с вашей стороны, и я сказать не могу, как я вам благодарен, — сказал я голосом, звучавшим совершенно спокойно. — Без сомнения я дам вам все на свете, что вы только пожелаете, — и снова я достал чековую книжку и выписав чек на пятьдесят тысяч, протянул его ей.
Взглянув на него, она вспыхнула.
— Но я не хочу всего этого — достаточно двадцати пяти тысяч. Это цена сделки.
Я не позволил себе обидеться.
— Так как вы согласились стать моей женой, я имею право давать вам все, что мне вздумается — вам может понадобиться больше, чем вы думаете, а я хочу, чтобы все шло возможно глаже и согласно вашему желанию.
Она дрожала с ног до головы.
— Я… сейчас я не могу спорить… мне нужно немедленно же идти, но я обдумаю это и потом выскажу свое мнение.
— Если вы собираетесь стать моей женой, вы должны понять, что все, что
Она вскочила.
— Когда я снова увижу вас? — умоляюще спросил я.
— Через два дня.
— Когда мы повенчаемся?
— Когда вам будет удобно.
— Вы должны уйти сейчас?
— Да… я должна… я очень благодарна за вашу щедрость. Я выполню свою часть сделки.
— А я свою.
Я старался встать, она протянула мне мой костыль и, подойдя к дверям, обернулась.
— Я приду в пятницу, как всегда, в десять часов. До свиданья, — и она поклонилась и оставила меня.
Что за странный способ становиться женихом! Но в эту минуту меня наполняла только радость, я хотел петь, кричать и благодарить Бога.
Алатея будет моей, теперь это только вопрос времени, в которое я заставлю ее полюбить меня — ее, мою девочку.
Я позвонил Буртону — должно быть очень сильно, так как он торопливо вошел.
— Буртон, — сказал я, — поздравьте меня, друг мой. Мисс Шарп обещала стать моей женой.
На один раз Буртона покинула его невозмутимость, он почти пошатнулся и поднес руку к голове.
— Прости меня Господи, сэр Николай, — ахнул он. — Простите, сэр, но это лучшая новость, которую я слышал когда-либо в жизни.
Его милые старые глаза были полны слез и он яростно высморкался.
— Венчание будет очень тихим, Буртон. Мы проделаем это в консульстве и я думаю, в церкви на улице д’Ажессо, — если мисс Шарп протестантка, — я никогда не спрашивал об этом.
— Венчание не имеет такой роли, сэр Николай. Главное, что молодая лэди будет всегда здесь, чтобы присматривать за вами.
— Без очков, Буртон.
— Ваша правда, сэр, — без этих роговых штук. — В его добрых глазах был целый мир понимания.
Он был так возбужден, что оставил комнату походкой мальчика, а я остался один и каждый нерв во мне дрожал от торжества. Не могу сказать, с каким нетерпением я жду пятницы.
Среди дня зашли Морис, Ольвуд Честер и мадам де Клерте, которые воскликнули в один голос при виде улучшения во мне.
— Но вы выглядите, как миллион долларов, Николай, — сказал Ольвуд. — В чем дело, старина?
— Я поправляюсь, вот и все.
— В воскресенье мы даем вечеринку, чтобы познакомить вас с очаровательнейшей девушкой в Париже, — заявила Соланж, — дочерью моей подруги. Она не обладает большим приданным, но для вас это не играет роли. Мы думаем, что вы должны жениться — и жениться на француженке.
— Очень мило с вашей стороны, я уже показал, как я ценю девушек, не правда ли?
— Не совсем, — она рассмеялась. — Но теперь пришло время.
Мне было забавно. Что подумает Алатея обо всех них — моих друзьях? Соланж еще лучшая из них.