Возрожденная любовь
Шрифт:
— Не настолько, чтобы не найти время поблагодарить вас за помощь, за дорогу… Вы ни разу не пожаловались, хотя наверняка хотели это сделать.
На ее щеке появилась ямочка.
— Тысячу раз хотела.
Она повернулась, увидела Болли, направлявшегося наверх с вещами, и пошла за ним. Не успела она сделать и шага, как профессор тихо окликнул:
— Абигайль…
Она повернулась к нему. Ван Вийкелен быстро подошел к ней, ласково обнял и поцеловал ее.
Абигайль побежала наверх, стараясь не смотреть ни на профессора, ни на Болли, который улыбался, наблюдая за ними. Войдя в комнату, Абигайль быстро разделась, приняла ванну и легла в теплую
мевру Бут разбудила ее в семь и сказала, что завтрак через полчаса. Она спустилась на пять минут раньше, надев белый халат, который шел к ее лицу, на голове — шапочка, а в руках — чемодан. Пройдя половину ступенек, она растерялась, не зная, куда ей идти. Она смотрела на двери и гадала, которая из них дверь столовой. Вдруг одна из дверей открылась, вышел ван Вийкелен.
— Доброе утро, мисс Трент. Сюда, пожалуйста. Он уже работал за столом с какими-то бумагами и письмами. На завтрак подали кофе и бутерброды. Она села напротив, поздоровалась, и он спросил, как она провела ночь.
— Вы хотите чаю? Сейчас я попрошу…
— Спасибо, я выпью кофе. — Она налила себе кофе в чашку и взяла сандвич. — Я вижу, что вы хорошо спали, профессор. — Какой-то злой маленький чертенок, сидевший в ней, заставил ее добавить:
— То, что произошло вчера, так не похоже на ночной отдых, не так ли?
Он отложил бумагу, которую читал, и взглянул на Абигайль:
— Что это значит?
— Ничего, передайте мне, пожалуйста, сахар. Я думала, что вы один из тех, кто не любит разговаривать во время завтрака. — Она мило ему улыбнулась, намазала мармелад на хлеб и, зная, что он продолжает на нее смотреть, стала есть с аппетитом. Через минуту он был снова занят своими письмами.
В машине по дороге в больницу он сказал:
— Ночью я звонил Одилии, она попросила меня поблагодарить вас за вашу заботу о Нине, передает вам привет и надеется увидеть вас снова. Также ждет, что вы найдете время и напишете ей.
— Конечно.
Нина проснулась и была спокойной после хорошего ночного отдыха. До операции ее поместили в отдельную маленькую комнату. Девочка поцеловала своего дядю Доминика и Абигайль. Профессор вышел, а Абигайль стала готовить девочку для операции. Медсестра Рицма сказала, что для нее приготовлена комната в доме для медсестер. Она унесла девочку на ультразвуковое обследование, чтобы профессор смог еще раз увидеть расположение монет.
Операция прошла успешно. Профессор легко извлек монеты, сделав маленький разрез, который едва ли оставит видимый рубец. Абигайль ассистировала профессору во время операции, четко выполняя все его указания. Она была счастлива, так как у нее не было времени предаваться своим беспокойным мыслям.
Она ставила Нине капельницу, когда профессор вошел в палату. С ним был Хенк, который тепло поздоровался с Абигайль, сказав, что очень рад видеть ее снова. В ответ Абигайль что-то быстро проговорила, чувствуя на себе взгляд профессора, говоривший, что ему не нравится ее разговор с Хенком. Когда они вышли, она почувствовала облегчение, подумав о том, что это похоже на ревность, и тут же упрекнула себя: как она глупа — профессор совершенно о ней не думал, она была нужна как медсестра, возможно,
Все утро она была занята с Ниной. Девочка должна была спать после капельницы. У Абигайль оказалось несколько часов свободного времени.
В доме для медсестер ей предоставили ту же комнату, в которой она жила. Она распаковала чемодан, переоделась и поспешила по хорошо знакомым улицам к миссис Маклин. Ей будет приятно снова встретиться с этой женщиной. Они успеют выпить чаю и поговорить до того, как Абигайль нужно будет возвращаться на работу. Она зашла в булочную и купила пирожные.
Миссис Маклин встретила ее восторженными возгласами:
— Моя дорогая, я знала, что вы вернетесь, но я не думала, что так быстро! Что случилось? За чаем Абигайль ей все рассказала.
— Дорогой Доминик, — прокомментировала миссис Маклин, когда Абигайль закончила свой рассказ. — Это так похоже на него — проехать сотни миль, чтобы кому-то помочь. Он обожает Нину, вы сами могли в этом убедиться, и он души не чает в Одилии — она ведь на пятнадцать лет моложе его. Он так грустил, когда она с мужем уехала в Бильбао. Дирк очень хороший человек, вы видели его?
— Да, он мне понравился, а Одилия — прелесть.
— Вы сказали, что Дирк приедет за Ниной?
— Да. Но когда, точно не знаю, все будет зависеть от состояния девочки.
— Я думаю, что, когда Нина поправится, Доминик возьмет ее к себе, пока Дирк за ней не приедет. Ему нужна будет няня, чтобы присматривать за Ниной. — Она посмотрела на Абигайль.
Абигайль и в голову не приходила мысль, что профессор пригласит ее к себе в дом ухаживать за Ниной.
Девочка спала, когда Абигайль вернулась в палату. Вскоре пришел профессор и остался удовлетворен самочувствием ребенка. Он отдал Абигайль новые распоряжения и попросил передать ночной сестре, что придет около десяти.
Нина быстро поправлялась. У нее появился аппетит. Она готова была есть все подряд. Просила немыслимую еду: сосиски, чипсы, шарики из теста и гороховый суп. Абигайль с трудом уговаривала ее есть молочные продукты. Наконец ей разрешили съесть долгожданное мороженое.
Каждый день Нина поднималась с кровати и сидела на стуле в новом халате, подаренном дядей Домиником. Она была очень красивой девочкой. Через несколько дней она уже сможет играть в детской палате с другими детьми. Единственная причина, по которой ей не разрешали это делать сейчас, заключалась в том, что ей нельзя было есть сладости, которые приносили детям. Профессор заходил ненадолго, разговаривал с Абигайль, интересовался самочувствием своей племянницы и уходил. Однажды профессор увидел, как Нина и Абигайль играют в палате с другими детьми.
Нина крутилась на коленях у Абигайль, другие дети баловались на полу, у каждого щеки были надуты из-за засунутого в рот пирожного. Абигайль пела: у нее был голос маленькой девочки, высокий и звонкий. Она пела детские песенки, половину слов которых не помнила и напевала ля-ля-ля, но это не имело никакого значения, потому что дети и так не понимали, о чем она поет. Она пропела половину одной известной песни, как вдруг Нина крикнула:
— Дядя Доминик!
Абигайль замолчала, будто бы профессор ножом отрезал ей голос. Он прошел в центр маленькой комнаты, дети дружно бросились к нему. Он подошел к Нине и поцеловал ее.