Возрождённое завтра
Шрифт:
Возможно, отголосок внутренней боли от неожиданно ярких воспоминаний отразился на его лице, но Лесса перестала нападать. Внимательно посмотрела и поджала губы в полном молчании.
Итачи отвернулся. Висящего на стене скромного потёртого временем гобелена, изображающего синего дракона, он, похоже, так и не увидел, хотя смотрел прямо на него. Присутствие госпожи неимоверно тяготило. Пусть она уйдёт. Неужели ей так приятно распекать новичков?
«Т’чи», - позвал Арджит’ и снова заглянул в помещение.
– Всё хорошо, - в который раз повторил Итачи, заставляя себя вернуться к реальности, - я же сказал тебе.
«Но тебе же больно».
Лесса услышала. И молниеносно поняла, о какого рода боли говорит малыш. Значит, уже разобрался в человеческих чувствах. Итачи переживает войну эмоций, но внешне остаётся совершенно невозмутимым. Если это не так, откуда у дракона такая удивительная чуткость? Конечно, каждый дракон переживает за своего всадника, но Арджит’ осмелился пойти даже против королевы. А это имеет более глубокое значение.
– Т’чи прав, Арджит’, - обратилась прямо к нему она, - я не ем людей. И драконов тоже.
Бронзовый снова захотел исчезнуть. Но теперь бежать некуда. Ради защиты всадника он готов был встретить любую опасность.
– Ещё бы ты ела драконов, - сарказм в голосе Итачи, - так что мы решим, госпожа Лесса?
– Во-первых, присядь. Мне очень хотелось бы услышать, отчего тебе… как сказал Арджит’? …больно.
– Чужие разговоры подслушивать невежливо, - отчеканил он, готовясь защищать личную территорию.
Снаружи снова взревели драконы. Из них Лесса безошибочно вычленила голос обожаемой Рамот’ы.
– Да что сегодня такое!
– в сердцах выпалила она, поворачиваясь ко входу, - Рамот’а!
Несколько секунд напряжения.
«Они тоже поспорили… из-за меня», - жалобно проскулил дракончик.
– Они?
– переспросил озадаченный Итачи.
– Триат’а защищает твоего малыша, - опередила госпожа в лёгком удивлении.
Вейр снова загудел на разные голоса, как растревоженный улей. Лесса выскочила на улицу как угорелая. Допускать конфликтов среди своих она не собиралась. Тем более, затронута честь Рамот’ы. Королевы ожесточённо переговаривались. Каждое их слово долетало до Лессы, раня раскалённым металлом. И только её ментальный сигнал, посланный сразу обеим, утихомирил спор. Чуть ли не хватаясь за голову, госпожа поспешила к себе. Надо дождаться Ф’лара. Пускай он разбирается с проблемой. И разбирается немедленно. Не хватало ещё раскола среди драконов. И что, интересно, у второй золотой за привязанность к Арджит’у? Уж не стала ли она свидетелем одной из нерушимых пар? Если королева симпатизирует одному из бронзовых, она никогда не позволит догнать себя кому-то другому.
Ф’лар прочит Т’чи в предводители Вейра. И если пойти им навстречу, то в какой именно Вейр определить? К древним? Но с ними в последнее время столько конфликтов. Хотя свежая кровь дракона пошла бы им на пользу. Но как же быть с Талиной? Отправить и её тоже?
С этими мыслями она ворвалась в королевский вейр и обняла золотую обеими руками за шею. Рамот’а перестала лупить раздвоенным хвостом по стенам, но глаза всё ещё быстро вращались и светились жёлтым. Она тут же принялась рассказывать подруге, какой выдался ужасный день. Сначала ей вздумал указывать какой-то птенец, потом и одна из королев. И так неучтиво, пыталась обвинить. Если бы не Лесса, Рамот’а бы показала, кто здесь старшая королева.
– Да, милая, да, -
А с карниза сорвалась чёрная птица с глазами цвета крови. Её не заметила ни всадница, ни дракон, увлечённые успокоением друг друга.
Птица, что не боится драконов, тогда как остальные твари Перна благоговеют перед ними или приходят в ужас.
Арджит’, блестящий в свете солнца, выбрался из озера. Довольные глаза цвета изумруда выдавали его маленькое счастье. Вода стекала ручьями, оставляя в каждом следе крошечную лужицу оттенка переливающейся золотом волы. Сегодня удивительное небо, чисто-голубое, ни облачка. А лучи ласкают открытые участки кожи. Итачи потянулся к своему дракону. Пусть вымокнет. В Вейре не так уж сложно высушить сырую одежду. Хозяйственная часть почти никогда не касалась Итачи, чего не скажешь о Конохе.
– Наплескался?
– ласково произнёс он, прислоняя большую бронзовую голову к своей груди. Совсем скоро этого не удастся повторить. Арджит’ рос как на дрожжах. Всё свободное время только и делал, что ел или спал. И уже не верилось, что однажды дракон станет питаться раз в неделю.
«Спина не чешется», - сообщил бронзовый, наслаждаясь каждым мгновеньем близости со своим всадником.
– И всё равно придётся смазать тебя маслом. А пока погрейся на солнышке. Мне предстоит ещё одно дело на сегодня. Всего одно.
После развернувшегося конфликта в первой половине дня глупо рассчитывать уклониться от разборок. Ф’лар ещё не вернулся. Встреча на Конклаве Лордов. Опять проблемы с Древними. Им не нравилось, что Бенден безжалостно ломает традиции.
Древние – это всадники, заселившие остальные пять Вейров. Их не было. Перед самым Прохождением, когда Алая Звезда появилась в отверстии Глаз-камня на Звёздной скале, на Перне оставался лишь один Вейр, Бенден, впавший в немилость Лордов-холдеров за длинный Интервал в четыреста оборотов. Четыреста лет на планету не падали Нити. И народ уже перестал верить в них. А Вейр требовал причитающуюся ему десятину…
Арфисты даже написали балладу о подвиге Лессы, отважной всаднице золотой Рамот’ы. Она ушла в Промежуток и привела из прошлого пять полных Вейров, спасая отчаянное положение.
Путешествие во времени… Итачи не мог поверить. Но и не верить нельзя, потому что правда это. Каким-то непостижимым образом через Промежуток связано пространство и время. И драконы умеют искать нужную точку. Страшно представить, что случается, если дракон теряет ориентир.
Но если драконы могут переместиться в любую, самую отдалённую точку Вселенной, не может ли это значить нечто большее? Для Итачи…
Итачи видел Звёздную скалу. Видел Глаз-камень, поставленный предками перинитов, чтобы они всегда могли узнать, когда начнётся Прохождение. Если во время зимнего солнцестояния Алая Звезда встаёт точнёхонько в отверстие Глаз-камня – это сигнал. Сигнал на ближайшие пятьдесят лет.
«Т’чи, - Арджит’ ткнулся мордой в человека, - на кромке Вейра так тепло».
Итачи мгновенно понял намёк:
– Снова хочешь переместиться через Промежуток?
Страх ушёл. Его дракон мог перемещаться – и это факт. Только как избежать недовольства старших всадников?