Возрожденный Обескрыленный Мир
Шрифт:
— Китнисс. Посмотри на меня. Пожалуйста.
И она подчинились. Их взгляды встретились. И они различили в глазах друг друга отражение собственных желаний.
А потом, сама удивляясь, откуда в ней столько смелости, Китнисс подняла руку и погладила его по щеке.
Совсем, как тогда.
Только теперь не было охмора и того безнадежного отчаянья, съедавшего душу живьем, а лишь ожидание чего-то прекрасного витало вокруг.
— Пит… Пожалуйста… Я… — она с мольбой глядела ему в глаза, а потом перевела взгляд
— Китнисс… — Питу показалось, что мир перевернулся. Так оно и было. Только все иначе. Это раньше он жил вверх тормашками, и лишь рядом с ней все, наконец, встало на свои места.
Наклонившись, он поцеловал ее, как мечтал уже очень давно, не сдерживая своей страсти. Поцелуй, казалось, длился целую жизнь, но там, где дело касалось Китнисс, ему бы не хватило и вечности.
Китнисс тяжело дышала, ее самые сокровенные сны воплощались в жизнь. Она застонала, выгибаясь ему навстречу. Все ее тело сотрясала дрожь, а внизу живота разгорался знакомый пожар.
Пит уже целовал ее шею, прокладывая дорожку к вырезу сорочки. И вот… тесемки расплелись под его пальцами, а взору открылась девичья грудь.
— Ох… — только и смог выдавить он. В паху пульсировало. Он и так всегда остро реагировал на ее присутствие, а сейчас…
— Китнисс…
Он прикоснулся губами к ее груди и нежно провел языком по соску. Девушка вздрогнула и притянула его еще ближе. Ноги сами инстинктивно раздвинулись в стороны. Пит, лег рядом и, не отрываясь от ее груди, провел рукой по ее животу вниз. Трусики были мокрыми…
— Пит… — голос ее звучал так призывно, что он не выдержал и запустил руку туда. Она была такой горячей и влажной… С каждым новым движением пальцев, Китнисс все громче стонала, покоряясь его напору, и, наконец, в момент кульминации, выдохнула его имя:
— Пит… — она уткнулась в его плечо, глубоко дыша, тело ее еще сотрясали судороги, — Боже, Пит…
Он гладил ее, обнимая.
— Все хорошо?..
— Пит, это было так… так…
— Приятно?..
— Чудесно… — даже в лунном свете он заметил, как она покраснела.
— Ты ведь до этого никогда?..
— Нет!..
— Я просто подумал… Быть может, Гейл…
— Никогда не прикасался ко мне! — перебила его девушка.
Пит снова наклонился и поцеловал ее. Она действительно принадлежала ему. Душой и телом. И он не хотел торопиться, постепенно они дойдут и до главного.
******
Китнисс и Пит спали безмятежным сном, прижавшись друг к другу, когда в комнату проникли первые лучи солнца, осветившие их счастливые лица…
Комментарий к 34. Возрожденный Обескрыленный мир. Рассвет
Начну с хорошего! Благодаря Friendzoneking появилась обложка к этой работе(спасибо, тебе, что бы я без тебя делала?..) Пусть и на финишной прямой, но так приятно! Надеюсь, Вас она покорит, как и меня!
Теперь о главе…
Ну,
А постельные сцены — вообще отдельная песня. Я в них не сильна. Так что… Не обессудьте.
Кстати, об этом. Мне кажется, девушку, которая впервые осталась наедине с парнем и совершенно ничего не видела и не знает, сразу лишать невинности не стоит… А уж если оба девственники… Тем более, не следует торопиться:)
Мне очень хотелось передать не только физические ощущения, но и душевные… Сцена на балконе, я считаю, вышла лучше… Как раз потому что была полна горечи и душевных мук.
Буду рада Вашим комментариям! Спасибо…
========== 35. Возрожденный Обескрыленный мир. Эпилог ==========
Они стояли у поля, держась за руки. Луговина вновь зацвела красками… Хотя еще совсем недавно была испещрена шрамами и походила на тела Китнисс и Пита… Но Природа всегда выживает. Несмотря на войны, разрушения и катаклизмы… Кажется, что все это даётся ей очень легко. Не то, что людям. Вот бы и им с Питом зацвести новыми красками — чувствами, мыслями…
Увы.
Их потери не восполнимы. Им приходится учиться жить с этим. Печально. Но зато они помнят. Всегда будут помнить тех, кто ушёл безвозвратно…
Китнисс вспомнился президент Сноу, который тоже покинул этот мир.
— Ненавижу! — вырвалось у нее помимо воли.
— Что такое? — Пит встрепенулся.
— Ненавижу Сноу. Он мёртв, а я его все так же ненавижу…
Пауза.
— А мне его иногда становится даже жаль…
— Как это? После всего, что он сделал? После Игр, пыток, после… твоей семьи?.. Тебе его жаль?
— Иногда мне хочется думать, что он был не в восторге от своей жизни… Что его одолевала жуткая усталость — постоянно бояться, быть начеку, опосаться предательства. Думаешь, ему нравилось пить этот яд? Мне хочется верить, что он был загнан в угол своей же властью… Уйти он добровольно не мог. Понимаю, что власть развращает… И он никогда бы не отказался от неё добровольно. Но… Мне кажется, и он иногда мечтал о покое.
— Как глубоко ты смотришь, Пит. По мне он был ублюдком, жаждущим власти, и третирующим всех вокруг, наслаждающимся страхом других людей… Таким его видела и знала я.
— А мне все же иногда приятно думать, что жизнь его была ущербной и никчемной… И никчемность эта заключалась в том, что он управлял Панемом, а управлять своей жизнью не мог… Он не был хозяином своей жизни. Ему надо было постоянно бороться за свою власть, чтобы остаться в живых… А это ещё более убого, чем жизнь бедняков в дистриктах. Сноу мнил себя королём мира, но понимал, что точно такой же заложник режима, которому так поклонялся…