Возрожденный Обескрыленный Мир
Шрифт:
— Нет… Я боюсь…
— Скажи ему, он будет счастлив. Я был бы самым счастливым человеком на свете… Прощай, Кискис…
— Прощай, Гейл…
Гейл прошёл к двери и распахнул её. Выходя, он заметил Пита.
— Она твоя. И, видимо, всегда была…
Пит, не оглядываясь, взбежал на крыльцо.
Комментарий к 30. Возрожденный Обескрыленный Мир. Разговор с глазу на глаз
Ох…………………………………………………….
========== 31. Возрожденный Обескрыленный Мир. Главное ==========
Она стояла
Заслышав его шаги, Китнисс обернулась. Их взгляды встретились, и девушка задрожала и еще сильнее сжалась, будто ей было холодно.
Она все-таки боится меня?..
Питу вспомнилась их последняя встреча, закончившаяся полным фиаско — приступ, драка, боль.
— Пит… — она произнесла его имя так… мягко. — Ты пришел…
— Да… — в горле застрял ком, а сердце перестало биться.
— Хочешь… чаю? — «Господи, что я несу?»
— Да… спасибо, — на самом деле, он надеялся, что Китнисс скажет нечто совсем иное.
Китнисс прошла на кухню и трясущимися руками схватила чайник. Как все сложно. Пит появился так неожиданно, и она никак не могла заставить себя заговорить о главном. Она полагала, что успеет продумать свою речь. Увы, признание, так легко слетевшее с губ в беседе с Гейлом, теперь никак не желало складываться в слова.
Они сидели молча, глотая горячий чай. И все бы хорошо, но недосказанность, словно камень на шее, повисла в воздухе.
Китнисс откашлялась и, наконец, решилась.
— Я боялась, что ты уедешь…
— Я собирался. Даже билет купил…
— Нет!.. — не задумываясь, запротестовала девушка. — Не уезжай. Останься…
— Зачем?.. — главный вопрос, на который Пит, казалось бы, уже знает ответ, прозвучал.
— Я… боюсь одна, — нет, не то, — Мне… без тебя никак, — и опять не о том.
«Ну же, Китнисс, скажи,» — уговаривала она себя.
Пит молчал и, с каждой ее новой попыткой выразить свои мысли, только глядел на нее все пристальнее. И вот уже момент упущен, а ощущение такое, будто шанс на жизнь отобрали. Ее неудачные попытки остывали словно чай, что стоял на столе.
Тишина нервировала и выбивала из колеи еще больше. Как-то всё смазано получилось, их разговор — будто неудачный мазок на картине. Пит засобирался домой, посчитав, что сегодня они слишком напряжены для выяснения отношений.
Китнисс стояла в нерешительности — до безумия хотелось попросить его остаться, но… буквы снова упрямо не хотели складываться в слова.
— До… встречи?.. — Пит хотел сказать «до завтра», но вовремя себя одернул — они и так словно ступили на тонкий лед, и лучше уж начинать и без того хрупкие отношения с осторожных шажков.
— До встречи, — немного разочарованно выдавила Китнисс, но решила что сегодняшний
******
И снова одиночество окутало ее дом, проникая и в самую душу. Китнисс приняла душ и честно попыталась заснуть. Но холодная постель не располагала ко сну. Она все также мерзла, как и раньше, только стала привыкать к этому внутреннему холоду. И сей факт пугал ее больше, чем сам холод.
Проворочавшись половину ночи, она, все же задремав ненадолго, провалилась в объятия кошмара.
Во сне ей отрезали язык и бросили на очередную Арену. С Питом. На ее глазах один из профи прицелился в него из арбалета, но он не видел надвигающейся опасности, а она слишком далеко, чтобы сразить противника. Все что она могла бы — предупредить Пита, крикнув ему о профи, но ни единого звука не выходит. И ей остается лишь молчаливо наблюдать за тем, как его убивают…
И вот она в ужасе просыпается и даже наяву крика нет — она все еще ощущает себя безгласой.
Пит…
С ним все в порядке, это только сон.
Однако, дикое желание убедиться в том, что он жив, что он рядом, накрывает ее с головой. Повинуясь импульсу, она вскакивает с кровати и прямо в пижаме мчится вниз, боясь передумать.
Китнисс вылетела из дома, лишь натянув ботинки на босу ногу, и помчалась к дому напротив, но вдруг остановилась, как вкопанная: Пит сидел на ступеньках своего дома.
— Тоже не спится? — тихо спросил он.
— Кошмар приснился…
— И мне… — блондин встает со своего места и, сняв с себя куртку, накидывает ей на плечи, — Лето почти настало, но ночи еще холодные…
— Спасибо…
Пит снова присаживается на крыльцо, освобождая и ей место, но Китнисс не готова к такой опасной близости — иначе ее и так кашеобразные мысли окончательно растекутся — не соберешь. Потому она лишь отрицательно машет головой, кутаясь в его куртку, наслаждаясь его теплом. Как будто сам Пит ее обнял…
— А куда ты так мчалась, среди ночи?..
— К тебе… — при свете полной луны, Китнисс заметила, как глаза его заблестели.
— Почему, Китнисс?..
— Мне приснилось, что я… теряю тебя… И я хотела… Мне было нужно убедиться, что… с тобой все хорошо…
— Почему?
— Потому что… ты… мне нужен.
— Знаешь, иногда я ощущаю себя спасательным кругом, который отбрасывают прочь, когда надобность в нем отпадает.
— Нет, Пит… Все не так!
Ну, вот… Не это ли самый благоприятный момент для… правды? Теперь или никогда. Вспомнился ментор с его наставлениями — всего три слова.
— Я… люблю… тебя… — щеки как будто прижали к раскаленной печке, она прикрыла веки, боясь, что не увидит в его глазах тех чувств, что переполняли её саму.