Шрифт:
Глава 1
Плотный сентябрьский туман начал красться к деревне с реки в половине третьего ночи. Сначала он ледяным облаком колыхался над остывшей водой, потом медленно поплыл к лозинкам, дальше – в гору, потом к старой заброшенной конюшне с опустевшим гнездом аиста на водонапорной башне. Добрался до крайних домов, сонно глазеющих на него темными занавешенными окнами, ленивыми щупальцами обвил их. Перескочил через заросший чертополохом овраг, дрогнув едва заметно от чернеющей колючей мерзости. И, не встретив больше на своем пути препятствий, начал осторожно
Будто в отместку за наглую высокорослую неприступность ее дома туман в три слоя обернул ее жилище плотной непроницаемой влагой. Принялся заползать в щели, студить пол и стены, влажно дышал на окна. Ей казалось, она слышит, как по-змеиному он шипит, пытаясь забраться к ней под одеяло. Она почти чувствовала на простынях и подушке его липкие скользкие щупальца. Она почти догадывалась, что добраться он стремится до ее сердца, колотящегося теперь в диком страхе пойманной птицей. И она точно откуда-то знала, что как только это мерзкое безликое создание дотянется до него, окутает влажной паутиной и требовательно сожмет – ей конец.
– Нет, не надо… – Ее голова заметалась по подушке, дыхание стало частым и прерывистым. – Не надо, пожалуйста! Не нада-ааа!!!
Окончательно очнулась она от своего сна, уже сидя на кровати. Обвела безумными глазами спальню. Все на своих местах, все хорошо.
Широкая кровать в центре комнаты изголовьем к простенку между окнами. Слева два добротных зеркальных шкафа, справа открытые полки со всякими нужными и ненужными вещами, часть которых покоится в плетеных ящиках из ротанга, часть просто стоит, собирая пыль день ото дня. Прямо перед ней два комода в одном стиле со шкафом и полками. Между ними большое зеркало в красивой оправе под старину, туалетный столик под ним, удобный мягкий стульчик, обтянутый шелком в тон со шторами и покрывалом.
– Господи, приснится же такое, – пожаловалась она своему отражению в зеркале.
Опасливо скосила взгляд на отраженные в зеркале окна. Там и правда плескалась пелена непроглядного тумана. Надо же, прямо как в ее сне. Но…
Но это всего лишь сон! Глупый, настырный сон, посещающий ее раз от раза либо перед бедой какой, либо перед туманом. Туман был? Был! Значит, беды не предвидится. Немного повеселев, она откинула с ног одеяло, сползла с кровати. Нашарила мохнатые теплые тапки. Потянулась к халату, брошенному через спинку маленького стульчика. Плотно запахнулась, одернула пижамные широкие брюки и медленно пошла вниз по лестнице в кухню.
Надо включить отопление, решила она на последней ступеньке. Хотя бы на час или два. Ночь холодной была. А утро просто ледяное, бр-рр. И еще этот туман!
Она дошла до котельной, повернула на газовой колонке ручку отопления, там сразу зашумело, зафыркало. Арина довольно улыбнулась, сейчас минут через десять по комнате поползет тепло. Можно будет снять халат, сбросить мохнатые тапки и шлепать
Вообще-то она давала себе слово, что с утра станет бегать. И даже маршрут уже проложила. От дома, минуя тротуар, по тропинке за деревню, потом мимо конюшни к лозинкам, потом вдоль берега до кромки леса, там легкая разминка и обратно тем же путем. Две недели бегала, как заведенная. Местные – кто фыркал ей вслед, кто у виска пальцем крутил, кто ворчал, что бездельничает, шла бы на ферму лучше вкалывать, там дел невпроворот, молодых теляток только-только завезли. Молодая же еще баба, в самом расцвете и соку, ну!
Арина внимания на них не обращала. Она с первого дня была здесь чужаком, для кого-то изгоем, и не хотела и не старалась ничего менять. Причем чужой она была здесь как для местных, так и для приезжих, тихонько скупивших все покосившиеся заброшенные дома и настроивших на их месте коттеджей.
Почему? Потому что не хотела никакой дружбы водить. Ни с кем. Ее все устраивало. Ее устраивало ее одиночество. Устраивало, что нет у нее тут друзей. Устраивало, что не нужно ходить в гости и у себя принимать. Скалиться в вежливых улыбках, поддерживать никчемный разговор, сплетничать при случае.
– Не хочу!!! – сказала она однажды своему зеркальному отражению, она частенько с ним беседовала. – Устала…
Сегодня она точно не побежит. Туман!
Арина подошла к огромному кухонному окну, потащила вверх римскую штору в веселую полоску и тут же невольно попятилась. Белесая туманная река, затопившая ее палисадник по самые макушки вишен, пульсировала и билась о стекла, она клубилась возле розовых кустов, которые еле угадывались теперь. Нет, ничто не заставит ее сейчас открыть входную дверь и выйти наружу. Пробежка отменяется. В туман она не выйдет из дома ни за что. Потому что она…
Потому что она ненавидела туман! Она его панически боялась, если быть честной! В туман случились все самые страшные гадости в ее жизни.
Туманными сумерками при захвате одного психопата тот ранил ее ножом в плечо. И рана-то была пустяшной, крови было очень мало, и врач шутил, что до свадьбы все заживет, но психопат ухитрился задеть какую-то жилку, и Арине пришлось потом посещать массажиста почти год. И теперь ноет ранка-то пустяшная, перед каждой непогодой ноет или в туман, как вот теперь.
Она дотянулась до отметины на плече, нырнув рукой под халат и пижамную кофточку, нежно помассировала пальцами едва заметный шрамик от ножа. Тут же вздохнула, вспомнив, что куда более заметная отметина осталась в ее душе после одного туманного утра.
Тем утром, летним, теплым, долгожданным, потому что выдался, наконец-то, отдых и они толпой укатили на рыбалку, она потеряла Ваньку. Милого, любимого, надежного и такого родного, что дышать старалась с ним в унисон, так он был ей дорог. А вот потеряла, и все!